Куйбышев присел к столику, взял лист бумаги и, низко склонившись над ним при тусклом освещении, начал писать своему товарищу по самарскому подполью:
«Сильно мне захотелось побеседовать с вами на прощанье. Скоро ссылка. Тысяча верст, суровая мачеха моя — Сибирь, долгие месяцы и годы ссылки — все это стоит между мною и моими здешними друзьями, с которыми я пережил немало светлых минут. Выдержит ли дружба эти испытания?..»
Валериан Владимирович задумался, перестал писать. Он встал и начал шагать по камере, потом снова принялся писать:
«Сейчас ходил по камере, курил свою неизбежную папиросу (превращенную здесь в козью ножку)…
Что вам сказать о нашей здешней, так сказать, жизни? Я здоров и бодр. Большего при данных условиях от меня требовать нельзя, я думаю…
Внешне моя жизнь последнее время идет так. В половине шестого встаю. Напившись чаю, иду на работу в столярную мастерскую; в 12 часов обед, потом опять работа до 6 часов. После работы и ужина читаешь и засыпаешь с книгой. Время идет быстро с тех пор, как стал работать, и едва успеваешь зачеркивать в календаре прожитые дни».
Послышались приближающиеся шаги. Кто-то подошел к камере. Заскрежетал железный засов.
Куйбышев как бы очнулся и быстро набросал еще две, последние строчки:
«Надо сдавать письмо. Целую Вас и всех.
Валериан».
Куйбышев всячески пытался разузнать, что же происходит там, за тюремными стенами. Иногда доходили до него радостные вести о нараставшей революционной борьбе по всей стране, на фронтах. И он рвался на волю, туда, где так нужен был каждый боец.
Однажды Валериан Владимирович попытался организовать побег. Но этому помешал еще неразоблаченный провокатор Соловьев-Сапожков. Его преднамеренно посадили в тюремную камеру вместе с арестованными большевиками. Узнав от них о подготовлявшемся побеге, провокатор донес об этом в охранку. Тюремщики еще более усилили надзор за заключенными, особенно за Куйбышевым…
Но вот наступил и день отправки в ссылку.
Когда заключенным объявили об этом, Валериан Владимирович написал стихотворное обращение к своим друзьям, оставшимся на свободе:
Валериан Владимирович подозвал к себе товарищей по камере и прочитал им эти стихи. Они очень хорошо выражали настроение заключенных, и потому все охотно подписали их и переслали на волю своим партийным друзьям.
Перед отправкой в ссылку заключенным стали выдавать отобранные при аресте часы, деньги, документы. Тюремный надзиратель, выдавая документы, тщательно выверял анкетные сведения о каждом заключенном. Когда он прочел: «Валериан Владимирович Куйбышев, сын полковника», то добавил:
— Жаль, был бы теперь офицером…
— У нас он будет генералом, — послышалось в ответ.
Из Самары ссыльных отправили 25 января 1917 года, когда уже чувствовалось приближение революции. Поэтому тюремное начальство несколько ослабило строгости. Воспользовавшись этим, к высылаемым в тюремную камеру пришли попрощаться многие рабочие-партийцы.
И у тюремных ворот толпились сотни рабочих, пришедших проводить своих товарищей. Несмотря на трескучий мороз и снежную вьюгу, все терпеливо ожидали появления ссыльных.
Кто-то запел «Сижу за решеткой», и сотни голосов подхватили эту печальную мелодию.
Но вот из ворот стали выводить ссыльных. Звеня кандалами, они строились в ряды, а затем в окружении конвойных тронулись к вокзалу.
По дороге толпа провожавших настолько увеличилась, что полиция была бессильна разогнать ее. Где-то раздобыли цветы и бросали их ссыльным. А те подхватывали букеты и бережно несли в руках, предохраняя цветы от январского мороза.
«Да, значит, мы дороги рабочим, — думал про себя Куйбышев, слыша приветственные, сочувственные возгласы. — Они с нами… Мы теперь сильны, как никогда… И победа будет за нами!»
Пришли на вокзал. Ссыльных подвели к поезду и стали рассаживать по вагонам. Туда же конвойные вносили подарки ссыльным от рабочих: караваи хлеба, булки, калачи, колбасу, сало, одежду, книги, журналы. Подарков было так много, что их до вокзала везли на санях.
Поднимаясь по ступенькам арестантского вагона, Куйбышев оглянулся и ласково, благодарно посмотрел на провожавших, прокричав им бодро, приветливо:
— До свидания, товарищи! До свидания, друзья! Мы скоро вернемся к вам. Вернемся с цветами!
А затем, когда его ввели в вагон и поезд тронулся, он еще раз взглянул на провожавших сквозь оконные решетки и крикнул им:
— Не горюйте, друзья, скоро увидимся!..
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Потянулись длинные дни и ночи езды в душном арестантском вагоне, переполненном ссыльными. Ночью наверху мигала свеча. Внизу, под полом, монотонно громыхали колеса. За окном одна за другой проплывали станции, мелькая тусклыми фонарями.
Кое-кого из ссыльных страшила глухая, суровая Сибирь, где они будут обречены на холод и голод, на тяжкие испытания.
Наблюдая за душевными страданиями этих товарищей, Валериан Владимирович чувствовал, что многие из них нуждаются в нравственной поддержке. Он часто беседовал с ними, уверял, что Сибирь не так страшна, как она кажется им:
— Вот я побывал в ссылке и не в одной, а в трех: в Каинске, в Нарыме и в Иркутской губернии. Но, как видите, не погиб там, выжил… Выживете и вы, тем более что недолго придется быть там: ведь скоро, скоро революция…
Однажды, беседуя с товарищами, Куйбышев сказал им:
— Вот послушайте — прочту вам свое стихотворение.