Бойцы дали клятву выполнить призыв любимого комиссара.
10 сентября 1-я армия стремительно перешла в наступление, а еще через два дня Симбирск был освобожден.
В тот же день Куйбышев телеграфировал В. И. Ленину:
«Симбирск после трехдневного боя занят войсками 1-й армии».
Вскоре в Москву на имя В. И. Ленина полетела вторая телеграмма от бойцов армии-освободительницы:
«Дорогой Владимир Ильич! Взятие Вашего родного города — это ответ на Вашу одну рану, а за вторую — будет Самара!»
Отвечая красноармейцам, Владимир Ильич телеграфировал Куйбышеву:
«Взятие Симбирска — моего родного города — есть самая целебная, самая лучшая повязка на мои раны. Я чувствую небывалый прилив бодрости и сил. Поздравляю красноармейцев с победой и от имени всех трудящихся благодарю за все их жертвы»[10].
Вскоре обещание, данное В. И. Ленину, было полностью выполнено. 1-я армия отомстила за все раны дорогого вождя. Были освобождены Ставрополь и затем Сызрань. 1-я армия стремительно наступала, приближаясь к Самаре. Наступление велось вдоль железной дороги Сызрань — Самара, а часть сил была переброшена на пароходах по Волге. С юга в это время подходила к Самаре 4-я армия, членом Реввоенсовета которой был Куйбышев. На этот пост его назначили в начале сентября 1918 года. Реввоенсовет Восточного фронта счел целесообразным, чтобы Куйбышев, проявивший в 1-й армии большие военно-политические организаторские способности, использовал свой накопленный опыт и помог окрепнуть также и 4-й армии.
Под напором красноармейских частей противник бежал из Самары. Вечером 7 октября на улицах Самары показались отряды 4-й армии. Затем подошли части 1-й армии. Трудящиеся устроили грандиозную манифестацию в честь освобождения города от власти эсеровского КОМУЧа и от террора чехословацких мятежников. Центральные улицы города переполнились народом, радостным и ликующим. По мостовым стройными рядами шли под алыми стягами советские бойцы с красными лентами на груди. Победно гремели революционные песни и гимн международного пролетариата.
Четыре месяца тому назад Куйбышев отступал из Самары вместе с малообученными, плохо вооруженными, разрозненными красноармейскими отрядами. Теперь он вступил в освобожденный город во главе победоносной армии.
Убегая из Самары, генерал Галкин — начальник штаба белогвардейской армии — оставил в штабной комнате записку: «Красные… мы скоро вернемся».
— Вряд ли! — усмехнувшись, промолвил Куйбышев, прочитав эту записку.
ПРОТИВ КОЛЧАКА
10 октября был опубликован приказ Реввоенсовета 4-й армии о переходе всей власти в Самаре и Самарской губернии к Самарскому революционному комитету. Его председателем назначили Куйбышева.
19 ноября 1918 года было созвано чрезвычайное заседание Самарского Совета рабочих и красноармейских депутатов. На этом заседании Куйбышева избрали председателем губисполкома, а затем обсудили вопрос о Брестском договоре. Этот договор Советское правительство аннулировало 13 ноября 1918 года, после революции в Германии, свергшей правительство императора Вильгельма II.
Выступив с докладом об этом, Куйбышев заявил:
— …Многим королям этот документ (постановление об аннулировании договора. — П. Б.) будет стоить трона, а некоторым партиям — политической смерти. Таковы, например, левые эсеры и максималисты, ездившие на брестском коньке. Правые меньшевики и правые эсеры, опираясь на Брестский договор, обманывали трудовую Россию. Теперь у них больше нет аргументов, они политические банкроты… И мне хочется сказать, что я, когда-то противник Брестского мира, ошибался в своих заключениях. Тактика товарища Ленина восторжествовала. Брестский тяжелый, позорный мир сыграл революционную роль и в Германии. Брестский мир — определенно грабительский — показал германским рабочим всю сущность германского империализма.
Германские империалисты потерпели поражение. Но на смену им пришли империалисты других капиталистических стран. При их содействии гражданская война расширялась и обострялась. Особенно ожесточенной она становилась на Восточном фронте, важнейшем фронте, на котором, по заявлению В. И. Ленина, решалась судьба революции, судьба Советской республики. В связи с этим значительно повышалась роль 4-й армии Восточного фронта.
В декабре 1918 года командование этой армией было поручено Михаилу Васильевичу Фрунзе. Это был испытанный большевик-ленинец, уже в то время завоевавший репутацию крупного, талантливого военного деятеля. Работая военным комиссаром Ярославского военного округа, Фрунзе за короткий срок сумел сформировать и обучить несколько боеспособных частей для усиления советских армий, сражавшихся на фронтах гражданской войны. Партия и Советское правительство высоко оценили его выдающиеся военно-организаторские способности и теперь направили на Восточный фронт.
В штаб армии, в Самару, Фрунзе прибыл 31 января 1919 года и в тот же день встретился с Куйбышевым. Валериан Владимирович увидел человека в простой полувоенной форме. Его округлое добродушное лицо с румянцем, проступавшим сквозь тонкую кожу, было привлекательно. Темно-русые волосы, поднятые кверху и подстриженные ежиком, открывали большой выпуклый лоб. Серые глаза лучились внутренним блеском и оттого казались темнее.
Куйбышев и Фрунзе быстро, с первой же встречи, сошлись, полюбили друг друга. У них оказалось много общего. Были они почти земляками, долгие годы жили в Средней Азии: один — в Кокчетаве, другой — в Пишпеке. Позже, в период первой русской революции, они, будучи студентами, жили в Петербурге и принимали активное участие в революционной борьбе. Затем оба были в ссылке в одной и той же Иркутской губернии, неподалеку друг от друга: один — в Тутурах, другой — в Манзуркс. Оба удачно бежали из ссылки. Но особенно сближали их, роднили одинаковые убеждения и взгляды, их большевистская принципиальность и стойкость, непоколебимая преданность партии и ее вождю В. И. Ленину. И вот теперь они встретились в Самаре, чтобы вместе работать.
Куйбышев ознакомил Фрунзе с общим положением в 4-й армии в прифронтовом районе. Положение было тяжелое, угрожающее. Углублялась разруха народного хозяйства. В деревнях усиливалось кулацкое влияние. Все чаще вспыхивали контрреволюционные мятежи.
Пробравшись с коварной целью в красноармейские штабы, контрреволюционеры принимали в ряды Красной Армии кулаков и прочих антисоветских людей. Под их зловредным влиянием боеспособность отдельных красноармейских частей ослабевала. Дисциплину часто нарушали не только рядовые бойцы, но и командиры. Иногда при обсуждении боевых приказов такие командиры отказывались выполнять их. Другие требовали смены своих частей и отвода их в тыл, угрожая самовольным уходом. Были даже случаи открытых мятежей и кровавые расправы. Так, 20 января 1919 года на станции Озинки мятежники убили члена Реввоенсовета 4-й армии Г. Д. Линдова и политического комиссара армии В. П. Мяги.
Вследствие этого и положение на фронте было непрочным. Правда, незадолго до приезда Фрунзе в Самару 4-я армия одержала крупную победу: был освобожден от белогвардейцев город Уральск. Однако закрепить и развить этот боевой успех с такой армией было невозможно. К тому же ее фронт оказался очень растянутым и во многих местах открытым для вражеских прорывов. Не было ни окопов, ни укреплений. То красноармейские отряды прорывались далеко вперед, то белогвардейцы совершали дерзкие броски в тыл советских войск.