Советские игроки были предупреждены руководством Спорткомитета СССР, что могут прекратить матч и даже прервать серию, если хоккеисты НХЛ нарушат соглашение и снова предложат им вместо хоккея одну из разновидностей бокса на льду.
«Когда они играли с “Филадельфией” в 1976 году, я не находил себе места, пребывал в шоковом состоянии от грубости американцев. Страшная была игра. У меня было желание взять телевизор и разбить его о голову Шульца. Там не только с “Филадельфией” игра такая была. С “Бостоном” лучше, что ли?.. Когда Михайлов забросил шайбу, поднял руки вверх, и Кэшман со всего размаху, со всей дури, ударил его под ребра, в область печени. Всем им прилично доставалось. Но Харламову — больше всего. А то, что касается игры с “Филадельфией”, я хорошо помню этот беспредел. Харламов идет с шайбой, сзади, сбоку, едет энхаэловец. Клюшка зажата в руке, как знамя, наш игрок получает сильный удар по голове, вырубается, и судья показывает две минуты… Харламову. Мы вообще ничего не понимали возле телевизора. Когда Николай Николаевич Озеров говорил: “Нам такой хоккей не нужен”, он говорил абсолютно искренне. Он говорил с такой болью в сердце потому, что наши так никогда не играли», — признавался Григорий Твалтвадзе.
«Не мысль царила на площадке, не скорость, управляемая тактическими построениями. Царил напор, сливающийся с террором. От хоккея здесь ничего уже не оставалось. Судья Ллойд Жильмор удивил нас, несомненно, еще больше, чем хоккеисты. Сорокапятилетний ветеран, судивший сотни матчей профессионалов, сделал вид, что впервые видит хоккей и совершенно не понимает, что к чему. Роберт Фаше, обозреватель газеты “Вашингтон пост”, писал, что судья давал свистки лишь в случаях особо опасных нарушений правил. Но в истолковании этого судьи такими нарушениями являются только те, что уже граничат с убийством. А потом рефери наконец удалил и хоккеиста из команды Филадельфии. Мы начали атаку, шайба попала ко мне, я стал было набирать скорость, как вдруг… жуткий удар, и перед глазами пошли зеленые круги. Упал на лед. Пришел в себя я не сразу. Это был нокдаун. Подлый нокдаун: соперник ударил меня кулаком, в котором была зажата клюшка, сзади. К травмам я привык. Но все-таки не к таким ударам сзади, как в матче в Филадельфии. Мы думали, что Эд Ван Имп, снесший меня боксерским ударом, будет наказан. Но судья не удалил соперника до конца игры. Не наказал он его и большим, десятиминутным штрафом», — вспоминал об этом филадельфийском ледовом кошмаре Валерий Харламов.
В итоге хоккеисты ЦСКА по указанию Константина Локтева покинули лед. Когда советская команда уходила с площадки, на табло горели цифры 11.21 — столько времени прошло с начала матча. «Мы никогда не играли против таких хоккейных животных», — без обиняков заявил на пресс-конференции тренер армейцев Константин Локтев, который снял свою команду с игры на 16 минут, протестуя против хамской выходки Эда Ван Импа, который срубил Валерия Харламова.
«Каждого из нас могли ударить сзади, подцепить клюшкой, пнуть коньком — ну какой же это спорт? Это ничего общего не имеет со спортом. Не забывайте еще и о том, что меньше чем через месяц после Филадельфии нам предстояло участвовать в олимпийском турнире. Тренеры строго-настрого запретили игрокам ввязываться в стычки. Мы должны были вернуться домой в полном здравии, а не искалеченными. Только после долгих заверений хозяев в том, что игра будет продолжаться в рамках правил, наша команда вернулась на площадку. Вернулась без всякого настроения. У нас словно всё погасло внутри, мы не играли, а доигрывали. Филадельфийцы добились своей цели, но разве можно их победу считать справедливой?» — писал в своей книге Владислав Третьяк. «Во время матча серии 1976 года с “Филадельфией Флайерз” нас здорово колотить начали. Били куда ни попадя. С первых минут. Не в силах смотреть на эту грязную игру, Локтев увел нас со льда, хотя можно было и порубиться с ними», — вспоминал об этой игре Александр Гусев.
«Когда советские хоккеисты вернулись на лед, можно было ожидать, что шумные болельщики Филадельфии будут их громогласно оскорблять. Ничего этого не произошло. Было похоже, что любители спорта поняли, что их как-то особенно надули. И действительно, они были жестоко обмануты своими кумирами: то, что могло стать одним из лучших матчей в истории мирового хоккея, превратилось в жалкий инцидент международного спорта», — писал американский хоккейный обозреватель Роберт Фачет.
«Этот матч мог стать праздником. А остался дурным воспоминанием в памяти… Бесчисленные драки, удары исподтишка, стремление вывести соперника из строя, запугать его, давление, которое не укладывается в рамки какого-либо разумного принципа ведения игры, — все это складывается в антихоккей, где класс хоккеиста уже ни при чем. Вот почему 11 января 1976 года у нас создалось ощущение, что нам противостоит команда роботов, неудачно запрограммированных… Уверен, что если “Флайерз” и превосходили в чем-либо ЦСКА, так это только в желании и умении вести силовую борьбу за рамками правил», — констатировал в своих воспоминаниях Валерий Харламов.
«Мистер Локтев, а что нужно сделать для того, чтобы выиграть у русских?» — задал вопрос тренеру ЦСКА один местный репортер. Локтев выдержал паузу, внимательно посмотрел на журналистов и, улыбнувшись, ответил: «Для этого, прежде всего, надо быть русскими!» В зале для пресс-конференций раздались аплодисменты.
Тренер «Филадельфии Флайерз» Фред Шеро после игры светился от счастья, не стесняясь оскорбляющих советских хоккеистов выражений: «Да, мы чемпионы мира. Если бы они победили, то они были бы чемпионами мира. Мы выбили ад из этой красной машины».
Но газеты на следующий день после игры в Филадельфии были единодушны в своих комментариях. «Нью-Йорк таймс» опубликовала статью, в которой всё говорил ее заголовок: «Триумф террора над стилем».
Суперсерия 1975/76 года прошла с явным преимуществом ЦСКА и «Крыльев Советов»: пять матчей они выиграли, один свели вничью и лишь в двух случаях ушли с поля побежденными. Валерий Харламов стал лучшим в составе ЦСКА по системе «гол плюс пас», забросив четыре шайбы и отдав три голевые передачи. Всего в истории клубного противостояния НХЛ и лучших хоккейных коллективов СССР с 1975 по 1991 год было сыграно 108 поединков. Баланс этих матчей говорит сам за себя: советские команды одержали победы в 58 встречах, 40 раз уступили канадцам при 10 ничьих. Разница шайб: 413 на 337 в пользу клубов СССР.
С тех пор мир сильно изменился. С распадом СССР окончилось существование двухполярного мира, «двух систем, двух образов жизни». Но автора этих строк, как и многих других болельщиков, которые замирали у экранов, глядя за «командными суперсериями» Канады и СССР, до сих пор мучает ностальгия. Ностальгия от воспоминания о том, какими особенно волнительными и ожидаемыми были эти встречи, проходившие в пору долгожданных и любимых новогодних праздников. Когда в уютной домашней атмосфере у телевизора, стоящего возле елочки, ты с нетерпением ждешь этих клубных баталий, которые, будем откровенными, отнюдь не уступали по накалу и драматургии сражениям национальных сборных СССР и Канады. Да и побеждали в таких поединках советские игроки намного чаще.
Увидим ли мы подобные матчи вновь? Хотелось бы еще не раз проникнуться той неповторимой атмосферой. Очень хотелось бы.
…Ранним утром 14 января 1976 года хоккеисты, тренеры, чиновники, журналисты, всего около восьмидесяти человек, возвращались в Москву. «Побитые в ледовых баталиях» игроки были счастливы. Они снова покорили своим мастерством Северную Америку. К тому же в этот день был двойной праздник. Харламову, «душе» сборной, исполнилось 28 лет. «Проставишься, Харлам?» — хитро подмигнул Мальцев. «Обижаешь, Саня», — ответил именинник.
Банкет на борту самолета, организованный с разрешения тренеров и с помощью стюардесс, оплачивал Харламов. Гуляли на славу. Пели любимые песни. Правда, не плясали. Иначе бы лайнер ходил ходуном над Атлантикой. Надо было видеть, как изумленно наблюдали молодые игроки за тем, сколько всего Валерий Харламов заказывает у бортпроводниц, чтобы отпраздновать день рождения. Качали головами те, кто был поскупее его, кто не понимал этот «размах крыльев» харламовской души.