Сколько раз Лобановский создавал новый облик киевского «Динамо»? Мне неоднократно приходилось слышать от самого Валерия Васильевича, что он никогда не начинал работу, как говорится, на голом месте, с чистого листа. С должным уважением он оценивал труд своих предшественников и не очень-то любил выпячивать свои заслуги. Но если говорить о творчестве Мастера, то, как мне представляется, его нужно разделить на три условных периода: «Динамо» 70-х, второй половины 80-х и конца 90-х. Этот своеобразный «триптих» весьма характерен для двадцатипятилетней работы выдающегося тренера в своем родном клубе. У Лобановского, по аналогии с Пикассо, превалируют в творчестве отдельные периоды, позволяющие оценивать его произведения как — «великие». Но, в отличие от испанца, украинец никогда не окунался ни в голубую, ни в розовую ауру. Его многолетний труд состоял из ежедневных «серых» будней. Большую часть жизни оy провел на загородной тренировочной базе в Конче-Заспе. И хотя рабочее место трудоголиков часто называют «вторым домом», его, Лобановского, «динамовское жилище» я бы назвал все же первым. Как-то он признался, что не может припомнить, когда в последний раз отмечал свой день рождения дома.
Наша заключительная встреча с Валерием Лобановским состоялась в сентябре 2001 года, за день до матча в турнире Лиги чемпионов с дортмундской «Боруссией». Он пригласил меня и своего давнишнего друга, немецкого журналиста Карла-Хайнца Хайманна, бывшего главного редактора, а ныне — издателя авторитетного «Киккера», на обед в уютный ресторан, где хозяйничали его дочь Светлана и зять Валерий. Общались мы более четырех часов, и, сказать по чести, я узнал много нового о Лобановском, да и совсем иного Лобановского — открытого, по-детски ранимого и убежденного в правильности избранного пути «Динамо».
В разговоре мы касались разного. Говорили о театре, литературе, вспоминали былое. Но как бы далеко не углублялись во «второстепенное», по сакраментальному закону полета бумеранга приходили к исходному — футболу.
Собственно, во время этой беседы меня и пронзило желание предложить Валерию Васильевичу «творческое сотрудничество» — написать книгу о его жизни в футболе.
— Но жизнь ведь не закончена, — с улыбкой парировал Валерий Васильевич, — необходимо поднакопить материал. Тогда и обсудим все.
Он умел корректно выйти из разговора, не обидев собеседника. А с пишущей братией обстоятельно общался преимущественно тогда, когда происходило что-то из ряда вон выходящее, требующее его пояснений. Этот штрих в его характере я бы тоже отнес к тому сложному личностному миру, который определил для себя как «феномен Лобановского».
13 мая 2002 года навсегда останется одним из самых трагичных дней в истории киевского «Динамо». Миллионы людей, отдавших свое сердце динамовскому клубу, узнав о кончине Лобановского, ощутили себя сиротами. За четыре часа траурной панихиды, вместо ранее объявленной трехчасовой, с ним пришли проститься более двухсот тысяч людей. Я видел убеленных сединой болельщиков, не пытавшихся скрыть своих слез. Его провожали не только почитатели «Динамо». С ним прощалась вся страна. И, к огромному сожалению, с ним прощался футбол...
...Мне очень повезло. Я, киевский школьник, впервые увидел Лобановского в конце 50-х годов в крохотном корреспондентском пункте «Советского спорта» в переулке Физкультурном, нынче переименованном в улицу Валерия Лобановского. То, что 19-летнего юношу из дубля киевского «Динамо» ожидает большое будущее, мне впервые довелось услышать из уст самого почитаемого мною футбольного журналиста, а в те годы — собкора «Советского спорта» в Украине Аркадия Романовича Галинского, моего однофамильца. С «младых ногтей» я любил приходить в его каморку, служившую корпунктом, и, устроившись на просевшем от ветхости диване, слушать зажигательные монологи Аркадия Романовича о литературе, искусстве, этике и... футболе. Здесь-то я и увидел высокого поджарого юношу, забежавшего на несколько минут к известному футбольному журналисту. Когда спортивного вида парень закрыл за собой дверь, я поинтересовался:
— Кто это?
— Валерик Лобановский из динамовского дубля. Сегодня он только начинает свой путь в большой футбол, но наступит день, когда он станет не только прекрасным футболистом, но и величайшим тренером.
Я отчетливо запомнил эти слова. Они засели в памяти на долгие годы. Признаюсь: порой меня одолевали сомнения в отношении «величия», некогда предсказанного журналистом. Хотелось, чтобы «Динамо» под началом Лобановского всегда выигрывало. Его профессиональный авторитет, устоявшийся имидж победителя, словно мифическая богиня победы Нике, затмевал саму личность тренера. И не мне одному — многим казалось: команда Лобановского просто обязана обыгрывать соперника любого ранга. Рассудок не хотел принимать простую аксиому: в природе не существует ни тренеров, ни команд, не познавших горечи поражений.