– Ну что я буду танцевать?!
Валера с Таней тут же поддержали:
– Станцуй, Женя!
Однако и совместная просьба не помогла.
– А я тебе рубль дам! Хочешь заработать? – вдруг предложил Владимир Иванович, чем окончательно убедил.
Женя знала: рубль – это пять пломбиров. А если два? Десять!
Вчера дедушке выплатили зарплату, и он одарил внуков – дал всем по рублю. Она оглянулась на хрустальную вазочку, где лежал дедушкин подарок, и радостно кивнула, зардевшись:
– Ну, рубль, как понимаете, хочу!
Владимир Иванович запел:
– Танцуй, танцуй. Выкруцай, выкруцай!
Таня с Валерой стали хлопать в ритм. И Женя закружилась в танце.
Она по-настоящему старалась, чередуя па польки. Полушаг с воздушным подскоком, приземление на полупальцы. Девочка следила, чтобы при переступаниях каблучки не касались пола. Губы беззвучно отсчитывали такт. Первая позиция, третья, шестая. На месте, с продвижением вперед, в повороте. Закончив танец, смущенно поклонилась.
Под аплодисменты семьи Валерин папа вручил племяннице рубль. И она счастливая понеслась к вазочке, но прежнего в ней не обнаружила.
– А где рубль! – разочарованно ахнула она. И тут только поняла, что ее разыграли. И никакого рубля у дяди-то и не было, а подарил он ей тот самый, ее рубль, который был прежде подарен ей дедушкой. Огорченная, Женечка села на стул.
– А я, как дурочка, танцевала…
Тетя Оля подбодрила дочку:
– Ну что ты? Володю не знаешь?
Валера все ждал, что папа признается, что пошутил зря. Вытащит из кармана другой рубль и подарит Жене. Но папа так и не вынул ничего из кармана, а вернулся с дядей Витей к столу. Тогда Валера сам попытался отвлечь сестру:
– Представляешь, каково мне? Каждый день такое надувалово!
– Танцуешь? – сложила губы трубочкой Женя.
Валера засмеялся:
– Еще и пою! И на барабанах играю: стучу крышками по кастрюлям!
Тут их позвала тетя Оля:
– Возвращаемся к столу! Пьем чай!
Пока рассаживались, Женя шепнула Валере:
– Я не буду обижаться. Он мой дядя. Вот был бы кто другой, – она нахмурилась, – обязательно обиделась бы.
После, когда папа, мама и он возвращались домой, Валера не удержался и спросил:
– Пап? А тебе не показалось, что Женя огорчилась?
– Валерик, в нашей жизни ухо востро держать надо, – добродушно улыбался папа.
– Ну ты мог… другой рубль ей подарить. Ты же обещал…
Отец остановился и, наклонившись к лицу сына, поучающе поднял указательный палец вверх:
– Никогда не иди на поводу у женщин! Когда ты непредсказуем, ты главный.
– Ох, смотри какой еще главарь нашелся, – захихикала Женя, игриво одернув отца за рукав.
А Валерик подумал, что зря позволил Тане помочь с двойкой. Получается, если Таня уладила проблему, а не он сам, то это не по-мужски? Решено. Больше просить о помощи не будет.
Однако история с двойкой повторилась. И, вспомнив данное себе обещание, Валера исправил ее в дневнике сам. Так, вместо того, чтобы решать проблемы, он стал от них уходить. К домашним заданиям теперь относился прохладно: если поставят двойку, всегда можно стереть. Постепенно интерес к учебе терялся. Четверки и пятерки в школьном журнале исчезали. В классе ругали, грозились вызвать родителей, и он начал прогуливать уроки.
Когда отца наконец вызвали в школу, тот схватился за ремень, но скоро отступился. И перейдя в восьмидесятую школу, Валера взял себе в привычку прогуливать. Во время прогулов он знакомился с затейливыми парнями старше него, которые острили, паясничали и дрались. И хотя он тянулся к искусству, музыке, мог бы получить музыкальное образование, но неизведанное манило больше.
У Валеры появилась новая жизнь: бездумная, вольная, опасная. Нет! Здесь, в портовом городе, главное талант и удача. Он видел, как фарцовщики за день могли «сделать кассу», равную трем зарплатам бабушки Домны. Как парни, вовсе не закончившие школу, пижонили заокеанскими шмотками на набережной. Как легко парень с гитарой мог увести красивую девчонку у самого обстоятельного отличника.
И однажды задумался всерьез. В один из дней семья в очередной раз собралась у бабушки Мани. Тринадцатилетний Валера скучал. Он утратил интерес к семейным посиделкам. Тянуло гулять, а не отвечать на ехидные шуточки взрослых. Он вяло огрызался, когда Мария Николаевна сказала:
– Валерка… ты же Ободзинский!
На это он не нашелся, что ответить. Это правда! Он Ободзинский… Только, коротая время в маленькой душной комнате, такую мысль не обдумать.
– Пошли гулять? – сказал он Тане, заметив, что это времяпрепровождение ей тоже не улыбается. К тому же хотелось пройтись под руку с красивой двадцатилетней девушкой. Забавно, если кто-то решит, что они вместе. Незаметно прошмыгнули между всеми и, едва выскочив на улицу, наткнулись на сестер Фелицер из дома напротив.