Одержав новую победу, Валерий вновь с благодарностью подумал о своем тренере.
Природа наделила Кусикьянца даром, талантом педагога. Он был строг, порой грубоват, но мягок и добр по существу; характер ершистый, задиристый, с южным темпераментом, душа впечатлительная, эмоциональная, легко ранимая. Он мог дать волю своим страстям, но мог и вовремя собраться и подавить эмоции, ни одним мускулом не выдать свои переживания и тревоги. В такие моменты это был холодный, умный расчетливый стратег и тактик, умеющий видеть и подмечать то, чего не видели другие. Он всегда был тонким психологом, улавливающим малейшие нюансы в поведении и настроении своих учеников. О своих учениках и их противниках он знал буквально все, сам же оставался подчас загадкой для них. Он умел создавать рабочее настроение на тренировках и поднимать высокий душевный настрой во время боя, не давя своим авторитетом, не поучая, не сюсюкая. Всегда знал, чего хотел, и говорил то, что думал, хотя это и не всегда нравилось другим. Он был скуп на похвалу, и даже любимое словечко «трепач» звучало у него как-то миролюбиво, с оттенком одобрения. Учил самостоятельно мыслить, давать правильную оценку своим действиям и поступкам не только на ринге, но и в жизни.
Будучи тонким ценителем искусства, он очень любил музыку, живопись, балет. Это помогало ему прививать хороший вкус своим питомцам, причем незаметно и ненавязчиво. К боксу он относился как к искусству, которое не терпит дилетантства и фальши. Он долго и терпеливо возился с каждым учеником, когда у того что-либо не ладилось. Умел вовремя найти и положить один-единственный нужный мазок, «чуть-чуть» подправить боксера — и, глядишь, у него уже пошло и ему кажется, что он сам «нашел себя», отработал нужный прием. «Там, где начинается «чуть-чуть», начинается настоящее искусство», — часто повторял он в таких случаях слова Ильи Ефимовича Репина.
Он учил других и учился сам. Ценил и уважал профессора Градополова и «панашу» Штамма. Они были для него «патриархами» советского и польского бокса. Заявление Штамма корреспондентам после финального матча на Кубок Европы он написал на самодельном плакате, который вывесил на видное место в спортзале.
«На мой взгляд, советские боксеры побеждают прежде всего потому, что каждый бой для них — подлинное творчество. Для советских мастеров ринга бокс — величайшее искусство». Здесь же после долгожданной победы Валерия над Тадеушем Валасеком он соорудил большой фотостенд, где любовно наклеил новые, а также старые снимки первого дебюта 1957 года и как «историческую» дату вывел: «26 января 1964 года — день первой победы над Тадеушем Валасеком». А ниже поместил оценку врача польской команды: «Такой бокс, какой показали Попенченко и Валасек, никогда не повредит».
Такая оценка этому бою имела большое воспитательное значение для его учеников, тем более, что доцент Варшавской академии медицины Ежи считается в Польше самым ярым противником силового бокса.
Ниже размашистым почерком уже рукой Валерия дописано: «Счет 2:1. Спор не окончен. Продолжение следует…»
Продолжение этой истории было на Токийском турнире…
Среди многих памятных подарков и кубков Валерию был особенно дорог и памятен один. У него своя необычная история. Это небольшая изящная подставка из янтаря и сейчас стоит на видном месте на его письменном столе. На полированной пластинке изображены боксерские перчатки, висящие на гвозде. На обратной стороне надпись: «Валерию Попенченко от Тадеуша Валасека». Бывший хозяин ее первым после Токио повесил боевые перчатки, как бы закончив этим их многолетний спор.
Вот мнение о Валерии и его главном сопернике Тадеуше Валасеке, высказанное позже известным польским спортивным журналистом Яном Войдыгой:
— …Мне хотелось бы рассказать о двух больших боксерах — советском спортсмене Валерии Попенченко и поляке Тадеуше Валасеке. Они встречались на ринге четыре раза. Счет побед у них — 2:2. Этим я не хочу поставить знак равенства их спортивному мастерству. По-моему, Попенченко — лучший из всех боксеров, которых мне доводилось видеть. Даже Ласло Папп и тот, наверное, не устоял бы перед мощью и техникой Валерия.
Несколько лет назад я услышал о Попенченко как о спортсмене, о котором говорили, что несколькими годами позже он будет делать погоду в мировом боксе. И об этом мне по секрету поведал уже известный тогда польский спортсмен, как это ни странно, сам Тадеуш Валасек.