- Он - пострадавший! - продолжает юная мать, снижая тон. - Он любимого человека потерял. Вы же должны!.. Миленький, не ходи к ним, - умоляет она пострадавшего. Но разве его остановить? Кто остановит Яновича на пути за мечтой?
Валера подползает к невесте со стороны обочины. Боец в макияже не сводит с него глаз. Валера приближается, готовится к рывку. И вот он остановился и замер. Её перевернули на спину, лицо её открыто для неба. Глаза - распахнутые двери в сиреневую вечность. Около неё снуёт незнакомый человек, похожий на тень. Янович машет ему рукой - отходи, - но тень не обращает на пострадавшего внимания.
Янович подкрался ещё ближе - протянешь руку и можно коснуться её руки. Он остановился от разбушевавшегося сердцебиения. Лицо Леры... Перед ним не женщина под сорок, а та девчоночка, чуть за двадцать, в которую он влюбился, стоило лишь коснуться губами её запястья. Неведомо почему, но он поверил, что вернулся в прошлое, напряг спину и решил, что женится сегодня же. Он - хозяин жизни и не станет откладывать своё счастье на пятнадцать лет. Ему кажется, что на лице Леры появляется улыбка. Она - счастлива.
Его порыв остановил чей-то взгляд из толпы свидетелей происшествия. Яновича бросило в жар - на него смотрела в упор молодая брюнетка, одетая в платье из капелек чёрного перламутра. Глаза её и капельки чёрных жемчужин зияют, как тысячи зрачков тьмы. К обнажённому изгибу её спины липнут взгляды окружающих, но она хохочет и смотрит только на Яновича. Волосы её, длинные, волнистые, играют с ветерком. Глаза её наливаются развратом, щёки - гордостью, а рука ползёт к колену и сминает ткань. Янович приподнял брови, и морщины пробежали по его лбу. Кажется, брюнетку он знает, и давно. Та опять хохочет, вытягивая шею, и тянет подол к самой груди. И вот платье открывает костлявую ногу, которая из стороны в сторону поворачивается на каблуке.
- Убийца! - хлопнул себя по лбу Янович, глаза его расширились и напряглись.
В ответ брюнетка раскатисто, мужским баском расхохоталась и выпустила подол.
- Держите её! - вопит Янович и поднимается на шатких ногах. Лицо его краснеет, голос срывается. Свидетели оглядываются по сторонам, и только. Никто и руки не протянул, чтобы схватить убийцу. - Арестуйте! Она уходит! - не унимается пострадавший и на полусогнутых ногах выбегает на проезжую часть. Взгляд его блестит решимостью и гневом и направлен на служивую девушку, которая хлопает похожими на хвою ресницами и строчит в блокноте, царапая ученический лист пластиковыми лепестками своих ногтей.
Успел ли пострадавший схватить за лодыжку бойца в макияже, не видел никто, но руки ему скрутили в мгновенье ока и на всякий случай чуть вправили челюсть. Свидетели и выдохнуть не успели. «Убийца! - не унимается он. - Ведьма!»
Бойцы встряхнули его, как ватный матрас, и тут же угодили в океан гнева юной матери.
- Вам это с рук не сойдёт, - угрожает она и тянет в небо миленький нежный подбородок.
- Полегче, бойцы, - протянула томным голосом дама в палантине, вырастая из-под земли. - Сейчас его уколют. У него шок.
Пострадавший, услышав поддержку, опять принялся за своё:
- Эта ведьма, - кивнул он в сторону перепуганной девушки с хвойными ресницами, - моя жена.
Бойцы переглянулись, а дама в палантине обхватила его лицо руками, закрывая подоспевшего фельдшера.
- Конечно, - сказала она голосом няни, - конечно...
Пострадавший и правда превратился в ватный матрас. Юная мать залилась слезами. А дама похлопала её по плечику своей бархатной лапкой.
- Юра, отпусти его, - обратилась она к бойцу самого высоко чина, который, насупив брови, рявкал в рацию.
Высокий чин набычил шею и рявкнул на даму.
- Уймись, бешеный, - вспыхнула она. - Отпусти, говорю. Со мной. Вета приехала, - дама протянула руку в сторону затормозившей «Тойоты». - Ты его ксиву проверил? - Чин наклонил голову и сощурил красные от усталости глаза. - А бойцы твои - да! И крылышки опустили. Не доложили? Отчего? Так я доложу. Он из органов хорошо известных, и звание имеется. Так что следуй инструкции, если не хочешь нарваться, - взмахнула кистями палантина дама.
Чин сжал челюсти и кулаки и пошагал к своим бойцам, те вытянулись, и кто-то затараторил, тогда чин рявкнул для поддержания тонуса подчинённых и отдал-таки приказ, продиктованный дамой в палантине.
- Уймитесь, граждане! - дунул он на мурашек. - Идёт расследование. Отпустим всех. В первую очередь потерпевший и малолетние дети. Пройдите, гражданка. - Чин тронул плечо юной матери и вытянул руку в строну «Тойоты», в лобовом стекле которой проявились очки дамы в палантине.