- Друга, значит, себе завёл? Ну и охламон, - съязвил Родионыч.
- Да. Удивительно, что можно вот так запросто встретить непродажных людей, - ответил Валерий и опять погрузился в своё горе, на его лицо наползла каменная маска.
- Да ты циник, - со смаком заметил Родионыч. - По сторонам смотреть надо лучше. Хороших людей гораздо больше. Это ты со всяким дерьмом вяжешься, а потом вытаскивай тебя из ситуаций! - Родионыч повысил голос. - Распустил дружков своих, пожалел, добрый такой. В паразитов превратил. Это они из-за тебя ничего делать не умеют, так и не научились, только щёки раздувать.
- Да, батя, понимаю, какое я дерьмо, а не человек. Тошнит от собственного смрада. Уж не знаю, за что ты меня полюбил, не вижу ни одной причины. Удавиться бы сейчас, так тошно, - искренне согласился Валерий и опять заплакал.
- Э-э-эй! Прекрати слюнтяйничать. Эгоист, - возмутился батя. - Твой «Икар» сегодня переколбасили, обыск был, допросы. Облаву устроили раньше, чем я предполагал. Плоды твоих трудов непосильных: Гацко на нарах греется, а Ипатов - в запое, ребята из органов на него тоже собак повесят. Не сегодня завтра повестку вручат и тебе, надо ясный ум иметь, волю. За тобой люди стоят, твои работники. Ты за них в ответе, - провозгласил Родионыч, ударяясь в патетику. Его подопечный вжал голову в плечи, в глазах возник страх. - Ты не дрейфь, пацан, - ободрил батя блудного сына. - Против тебя у них ноль. Главное, удар держи. Я адвоката подберу, тебе ни думать, ни говорить не надо, помалкивай и слушайся. А с этим ДТП, - Родионыч нахмурился, - я людей зарядил, не беспокойся, подпишешь один протокол - и всё. Там водила по уши влип, твою ж... Алкоголь в крови нашли, скорость превысил, крышка ему, раскатают его по полной. Человека убил. Шутка ли? Столько людей мог угробить. - Родионыч со злобой сжал руль. - Вот же... скотина. Против него свидетели льют, краски ещё сгущают. Ну да ладно, сейчас главное - наш бизнес. Вернёмся к нашим баранам: уголовное дело открыли. Тут надо грамотно сработать, а ты вздумал эмоции выражать. Я говорил уже - у них на тебя ничего нет... пока. Всё под контролем. Надо так до суда продержаться, спокойно. Так что сердечные дела затвори в ларец и утопи на дне колодца. Мужик ты или?!. Тем более Полину надо достойно похоронить, мать твоих детей всё-таки.
- Я постараюсь, - ответил Валера загробным голосом. - Только позволь мне сперва родную мою, любимую земле предать. - Он не заплакал, но глаза его сузились в еле заметные щели, а по лицу пробежали волны отчаяния.
Родионыч ухмыльнулся:
- Смотри только, чтоб её родня тебя не растерзала, они тебя обвинят, уж будь уверен.
- Пусть терзают, мне только легче станет, - смиренно произнёс Валерий.
- Ладно, - согласился батя, - давай о дочке твоей. Ей хуже всех.
Родионыч был прав, как обычно. Снежана залила слезами блузку Анастасии Сергеевны. Той опять захотелось уволиться, но верное сердце няни стукнуло по хаотичным мыслям о бегстве и развеяло их в прах.
У Сергея личность будущей тёщи вызывала омерзение, поэтому он не огорчился, даже наоборот, вздохнул с облегчением, едва скорбная весть долетела к нему сквозь Интернет. Но когда его мама упала перед иконой Богородицы и раз десять перекрестилась, в сердце жениха закралось сомнение, что уход будущей тёщи и правда не такое уж рядовое или даже радостное событие.
- Сыночек, родной ты мой, - простонала мать, приподнимаясь с колен. Её ресницы и руки дрожали в такт. - Ужас-то какой, - произнесла она, усаживаясь рядом сыном на кровать в детской. - Как же со свадьбой?
У Сергея похолодело сердце:
- Ма, а чё со свадьбой? - с недоумением произнёс он. Мама заплакала, а сын приободрился и продолжил: - Неужели твои гости от горя зайдутся?
- Серёженька, - подобрала слова мать, - после смерти близкого человека, тем более матери, свадьбы не гуляют.
- Бред! - брякнул Сергей.
- Ну, ты сам рассуди, девушка хоронит мать, да ещё и самоубийцу, а после как ни в чём не бывало в ЗАГС? Траур наступает. Придётся свадьбу на год отложить, - категорично заявила Екатерина Николаевна. Она всегда со рвением чтила традиции.
- Вот ещё! - разозлился Сергей - Не кошмарь меня, мамуля. Я и так год жду, почти год. А посиделки свои кабацкие отменяй. Я тебе сразу сказал: потеть и целоваться под пьяные вопли «горько» - тема не моя. И вообще, эти невесты в тюле, раскатывающие по городу с цветочками в руках, с детства меня достали. - Мать упала на худые колени сына и зарыдала, тот погладил её по седой не по возрасту голове и добавил: - Мы распишемся - и в путешествие. Это не обсуждается. Собери-ка мне, родная, собойку. Я в столицу погнал. Снежку надо спасать, она опять отца потеряла удачно.