Лёва хотел было с радостью согласиться, но рот его перекосило, а в горле оледенели связки на первом же звуке лязгающей входной двери. Собеседница от испуга вскочила и пролила остывший кофе, по бирюзовому шёлку побежали извилистые ручейки бурой жидкости. Вскрикнул только водитель Петя и побледнел так, будто перед его глазами стегнула хвостом молния. Мир вздрогнул от грохота железа входной двери и крика:
- Всем стоять - милиция!
II
Янович приоткрыл заплывшие веки. Голову поднять не может. Лежит она, закованная в чугунный шлем, на мягкой подушке и телу своему не служит. По левую руку от него, вдоль детской кроватки, с малышом на руках выхаживает девушка в лиловом пушистом халате. Она похожа на подростка, маленький хвост на затылке. Это она из лифта волокла Валеру на себе. Это она бегала за ним по пятам там... Это она.
Янович опустил веки и сбежал в прошлое. Бегством тоже спасаются. Десять лет перелистнул, дотянувшись до кнопки «Restart» на пульте судьбы. Как просто! Почему раньше-то не догадался? Может, из-за Родионыча?
Раскалённые камни зловеще шипят. С их доисторических спин взвивается вулканический дым, который сгущается в туман и налипает на сосновый потолок и стены. Янович только что отхлестал названного батю букетом берёзовых веточек, и тот заголосил, опускаясь на нижнюю полку:
- О! Хорош! Хорош! Перестарался. - Распаренное щуплое тело бати сползает с горячих костей, дыхание запирает у бронхов. - Горячо шибко. И ароматов не лей - лёгкие слипаются.
Названный батя дышит как рыба на берегу, поры на его лице распустились, и зияют оспины.
- Валера, - произнёс он, едва отдышавшись. - Человек сейчас подъедет. Охране передай: пусть встретят и сюда ведут. К бассейну. Скоро и мы пойдём. И скажи, случилось что? Руки - не твои, и сам рассеянный какой-то: то холодом моришь, то адом.
Валера стряхнул капли воды со лба и, опустив глаза в пол, ответил:
- Устал, наверное. Ты прости меня, батя. Не заладилось что-то. Да и рука болит, - посмотрел он на оцарапанную ладонь правой руки, - не помню, обо что саданул.
- Ах ты... не гони! - вспылил батя. - Должен кому, что ли? Маешься чего? Места себе не находишь.
- Да, должен...- замолк Валера, глаза его потускнели. Мысли слиплись в кучу и не облекаются в слова.
Батя махнул рукой и выпрыгнул из парилки прямо в бассейн. В бодрящей прохладе заморённое жаром тело его обрело упругость, мышцы растворили высокую температуру и с ликованием подбросили хозяина сначала в высокий надводный прыжок, а затем снова утопили в лазурной ряби бассейна. Словно молодой дельфин рвёт океан и взлетает к небесам, разбрасывая отражённое серебро в осколках разбитых волн.
- Эй, пацан! Хватит мясо варить! - уже во всю мощь лёгких голосит он. - Прыгай к нам!
Из царства засыпающего вулкана Валерий шагнул в прохладный мир итальянской плитки, сверкающей глянцем фальшивого света, и тут же под дружный хохот обитателей мира отпрянул назад. Громче всех смеётся Родионыч, красуясь в льстивых глазах обнажённых русалок, которые окружили его и увлекают в танец.
Сквозь незапертую дверь парилки Валера наблюдает за только что прибывшим незнакомцем, который в полном торжественном облачении порхает вокруг стола, накрытого у самого борта бассейна, и нервно поправляет предметы сложного убранства. Вот к столу в шаловливых голубых плавках пришлёпал Юрич. Он осушил бокал брюта и одним глазом щурится от удовольствия, а другим выискивает, чем бы оригинальным закусить, чтобы и себя усладить, и гармонию сервировки не разрушить.
Наконец взгляд искушённого гурмана остановился на лоснящейся чернотой оливке, фаршированной мясом крабов, которую он тут же отправил в рот. Незнакомец одобрительно кивнул, пригладил свои чёрные, не простые, а какие-то цыганские усы и снова наполнил бокал Юрича прозрачным брютом. Тот расплылся от удовольствия и залпом осушил второй бокал, его круглый мягкий живот подпрыгнул и плавно занял насиженное место поверх трусов.
Валера пригнулся и приоткрыл шире дверь.
- Юрич... Юрич! - громким шёпотом зовёт он приятеля на помощь. Тот дёрнул мокрыми кудряшками и уставился на разопревшую дверь сауны. - Выручи, Юрич, плавки мои из раздевалки принеси. В раздевалке...
Юрич залился смехом. Русалки и «дельфин» вторят ему из бассейна. Покрылся ли виновник насмешек холодным потом? Неизвестно. Глаза его слишком тусклые, нет в них прежнего искристого блеска. Этот настолько пустой взгляд, от которого даже Юричу на мгновенье показалось - в приоткрытой сосновой двери зияют пустые глазницы, остановил веселье, откатившее волной в бассейн.