— Неужели опять не сумею выстрелить? — Валерка тщательно оглядывал недвижный лес: старательно укрытые снегом елочки, переплетения ветвей, составляющие на общем белом фоне причудливые узоры, нагромождения снеговых шапок на пнях и завалах, очень похожие на удивительных зверей. Он заметно волновался и поминутно ожидал за любым кустом или деревом, в неглубокой снежной ямке, такого желанного сейчас беляка.
— Неужто не догоню? Опять, значит, неудачная охота… — Валерка остановился: обидно было возвращаться домой ни с чем. Снова станет улыбаться отец и советовать сначала привязывать зайца к пеньку, а потом уже стрелять, снова будут дразнить в школе.
— Эх я, охотник. Ружье давно имею, а все без добычи. Застрелить бы сейчас зайца, привесить на виду и пройти по деревне всем на зависть.
…След вывел на просеку и, пересекая ее, уходил, далеко видимый, в невысокий осинник. Стало ясно, что заяц, чувствуя настойчивое преследование, уйдет теперь далеко, а то и вовсе не ляжет. Валерка сел на упавшее дерево и положил на колени ружье. Настроение испортилось, он вяло размышлял о своем положении: наступал вечер — и, если бросить охоту, можно еще успеть засветло домой, а если идти дальше за зайцем, стемнеет, и тогда хоть ночуй в лесу.
Решив не ждать темноты, он поднялся и, оглядываясь на след, медленно пошел по просеке к деревне, потом разошелся, поудобней закинул за спину ружье и почти уж смирился с новыми насмешками.
И вдруг… Он еще издали заметил эти ямы, а теперь стоял и в страхе оглядывался — перед ним были огромные волчьи следы. Зверь пересек на махах просеку, взрывая и разбрасывая мощными лапами снег, оставляя на дне каждой ямы два четких отпечатка.
Валерка вынул из ружья патрон и заменил другим — с картечью, потом сунул в карман второй, чтоб быстрей достать, и, не раздумывая, двинулся по следу. Теперь он шел возбужденный, прислушиваясь к каждому шороху, каждому звуку.
«…Дедушка Макар говорил, что видел недавно двух волков за Кебиревом. Неужто сюда пришли? А может, другие?..»
Валерку не волновало теперь, что след ведет в противоположную от дома сторону. Настоящий охотник заговорил в нем, и его никак нельзя было оторвать от преследования зверя.
След шел то по прямой, то петлял в кустарнике, и Валерка начал уставать, но то, что скрывалось за словом «волк», заставляло забыть усталость и торопиться, сохраняя, однако, предельную настороженность.
— Ведь если догнать, если убить, тогда уж все увидят, что он настоящий охотник, перестанут говорить, что ружье длинней его. Здорово бы… В школу чучело сделать… Пусть все видят, какой волк большой и страшный.
След привел к оврагу и, наискось пересекая, уходил снова в лес. Валерка, торопясь, два раза срывался, пока поднялся по склону, и ему за голенища и в рукава набилось много снега. Прочистив вначале ружье, он сел и вытряхнул снег из валенок.
Сумерки заметно сгустились, когда Валерка вышел на поляну. Он тяжело дышал, ружье оттянуло руки, и нужно было хоть немного отдохнуть. Обмахнув варежкой пенек, он сел и положил на колени ружье.
— Разве идти домой, а завтра опять прийти? А вдруг ночью выпадет снег и засыплет следы — ищи потом волка. Нет. Нужно сейчас. Здесь где-то должна быть сторожка лесника, если что — у него переночую, пустит… — Он достал два куска сахара и положил в рот, набив его к тому же снегом.
В лесу быстро темнело, и следовало отложить охоту, но не мог Валерка упустить такой случай — ведь волк, настоящий волк прошел здесь совсем недавно.
Он поднялся, но едва сделал несколько шагов, как в ельнике, на той стороне поляны, что-то хрустнуло.
— Он! — подумал Валерка, и дрожь прошла по телу, сделались вдруг ватными ноги, но он кинулся вперед, на бегу взводя курок. В елках мелькнула длинная серая тень. Валерка выстрелил. Ложа больно стукнула по щеке, за которой был сахар, но Валерке было не до этого — трясущимися руками он менял патрон и, выбросив гильзу, снова вскинул ружье. Зверя уже не было, и только качалась задетая картечью ветка. За спиной затрещала сорока и залопотала крыльями, мелькнув меж стволов.
— Эта еще тут… — подумал Валерка. Сорока всегда не к добру на охоте. Он осторожно приблизился к зловещему месту. Зверь, видно, отдыхал здесь, снег был примят, истоптан лапами.
После выстрела волк прыгнул в сторону, потом сделал еще несколько больших прыжков и уверенно замахал прочь от поляны.
— Неужели ни одной картечиной не попал? — сокрушался Валерка. — Что же я? Мазила несчастный, ведь видел же, целился… — Он совершенно упал духом, но скоро приободрился, когда в метрах в двадцати от поляны увидел кровинку, затем еще, и потом уже на каждом прыжке зверь оставлял кровь — темные капли с бурыми и желтыми обводами подтаявшего снега.