Осторожно вытянув из снега лыжу и держа наготове ружье, он подошел к двери. Колотилось сердце от страха — ведь все-таки медведь, не шутки, в самом деле.
Он долго не мог справиться с лыжей — она была широкая и тяжелая, а держал он ее одной рукой. Наконец, просунув лыжу в дверную ручку и заклинив дверь, он облегченно вздохнул, перехватил ружье и сбежал с крыльца.
«В окно уж он не полезет — не догадается».
Он побежал через поляну, но вдруг остановился и озадаченно оглянулся: в доме ведь ни звука не раздалось, пока он колдовал с дверью.
Да и есть ли там медведь? Не померещилось ли ему? Валерка всерьез растерялся: наделаешь шуму в деревне, а потом засмеют, задразнят. Больно уж необычен медведь в их краях, да еще чтоб в дом залез…
Так стоял он в раздумье и уж готов был снова вернуться, как вдруг в доме что-то загремело, и медведь явственно рявкнул.
…Валерка с ружьем в руке быстро бежал по тропинке к лесной дороге, пока не кончились силы, и он перешел на шаг, тяжело дыша и еле переводя дух.
«Мед-ведь, мед-ведь…» — колотилось сердце. Да где же все-таки Владимир Акимович? Что с ним?
А Владимир Акимович шел навстречу как ни в чем не бывало, с ружьем за плечами, с огромным рюкзаком. Валерка оторопел на секунду, затем кинулся к леснику и, сбиваясь, то и дело размахивая руками, взахлеб рассказал о медведе, о чудесах со следами и вообще обо всей этой странной истории, умолчав, разумеется, о своем бегстве от ружья.
Веселые искорки мелькнули в глазах лесника: не шутит ли парнишка?
Но потом он нахмурился:
— А ты не врешь, случаем? Это ведь, брат, целое дело.
Валерка воспрянул духом и принялся уверять, что не врет, что сам бы не поверил, а вот все же на самом деле случилось, еще бы ему врать, когда он собственными глазами видел зверя.
— Что же делать-то, Владимир Акимович? Убивать ведь его надо.
— Да… — вздохнул лесник. — Неужто сожрал Булая? Сожрал ведь, а? Вот зверюга. Ну что ж, пошли. Сейчас мы наведем порядок. Покажем ему, как в избы лазить!
— А у вас пуля есть? — Валерка семенил то спереди, то сбоку, до крайности возбужденный, и без умолку говорил о медведе, о том, что у него только картечь. А что медведю картечь? Ему пуля нужна.
— Как же без пули, без нее, брат, нельзя, — лесник на ходу раскрыл ружье, поменял патроны. — Эх, надо б и тебе снаряд покрепче, а то вдруг промахнусь.
— Уж вы-то не промахнетесь, а если что, я ему и картечью влеплю — будет знать.
— А как же мы в избе стрелять будем? Нехорошо вроде.
Валерка и сам понимал, что нехорошо, но придумать ничего не мог.
Вышли на поляну. Владимир Акимович остановился:
— Подожди, что там со следами-то было? Ты говоришь, никто не ходил, а я из дому вышел — часа два, не более. Печку оставил — как раз вернуться, трубу закрыть. Следы должны быть.
Валерка взглянул на лесника: смеется, что ли?
— Чудеса, брат, а? Веришь в чудеса-то?
Валерка в чудеса, конечно, не верил, но как тогда объяснить отсутствие следов?
— Так-то, товарищ охотник… — лесник зашагал к дому и остановился у самого крыльца.
Валерку удивляло бесстрашие лесника: Владимир Акимович так и не снял с плеча ружья, и, чтоб не показаться трусом, Валерка не снимал своего, однако крепко вцепился в ремень, готовый сдернуть его в любую минуту.
— А ты не подумал, что снег у вас в деревне мог кончиться утром, а здесь еще идти?
Валерка шмыгнул носом.
— Может ведь так быть? Ну, чего молчишь? Вот то-то. Я из дома вышел — он сыпал, как дым из трубы, плотно. До самого Кебирева шел вместе со мной, не мудрено, что следы закрыло. А ты небось долго голову ломал. — Владимир Акимович насмешливо прищурился, снял ружье и взошел на крыльцо.
— Эк, ты дверь-то замуровал добротно. А вдруг бы мне мишка лыжу сломал? Что бы я делал?
При чем тут лыжи? Валерка ежесекундно ожидал развязки, а лесник — о каких-то лыжах. Поднявшись на ступени, он щелкнул курком своего ружья.
— Э, нет, так дело не пойдет. — Лесник взял у него ружье, плавно спустил курок и поставил его к перилам. — В избе стрелять не позволю — расшибешь мне все углы. Мы, я думаю, с ним и так поладим, медведи в наших краях не драчливые, да и, коли Булая съел, значит, сытый, а сытый — он не страшней котенка.
Лесник поставил на крыльцо ружье, рядом с Валеркиным, вынул из дверной ручки лыжу и вошел на террасу. Валерка, вконец растерянный, шагнул было за ним…
— Нет, ты тут подожди, а я гляну, велик ли зверь. Ну, а чуть чего — не бойся, справлюсь. — И он вынул из ножен свой большой охотничий нож.