Я настаивала на том, чтобы он замолчал, перестал говорить. Позже он несколько окрепнет и сможет рассказать нам все подробности. Мы нуждались в помощи. На наших руках были два больных мужчины, а мы могли присматривать за ними лишь втроем. Но в доме было еще два человека, и я решила, что они больше не имеют права уединяться в своей башне. По винтовой лестнице я поднялась к Софи.
Постучав в дверь, я вошла. Софи с Жанной сидели за столом и играли в карты.
— Нам нужна ваша помощь, — выкрикнула я. Софи холодно взглянула на меня.
— Уходи, — сказала она. Я воскликнула:
— Послушай, вернулся Арман. Ему удалось бежать из Бастилии.
— Арман мертв, — возразила Софи. — Арман убит.
— Пойди и убедись, — предложила я. — Арман здесь. Он не был убит. Кто-то предал его, и он получил ордер на арест. Он был заключен в Бастилию.
Софи побледнела, и карты выпали из ее рук.
— Это не правда, — сказала она. — Это не может быть правдой.
— Пойди и убедись сама. Ты обязана нам помочь. Ты не имеешь права сидеть здесь и играть в карты. Неужели ты вообще не понимаешь, что происходит? Нам нужна помощь. Все слуги покинули нас. У нас двое мужчин, которые умрут, если не обеспечить им должный уход. Они пришли сюда пешком из Парижа, они бежали из Бастилии.
Софи сказала:
— Пойдем, Жанна.
Она стояла возле кровати, глядя на своего брата.
— Арман, — прошептала она, — неужели это ты?
— Да, Софи, — ответил он. — Я твой брат Арман. Вот видишь, что может сделать с человеком Бастилия. Она упала на колени рядом с кроватью.
— Но почему? В чем они обвиняли тебя… тебя?..
— Когда есть ордер на арест, нет никакой необходимости в обвинении. Кто-то предал меня. Я вмешалась:
— Сейчас не время для разговоров. Для ухода за ними мне нужна помощь, Софи. Вы с Жанной должны помочь. У нас больше нет слуг. Все они ушли.
— Ушли? Почему?
— Думаю, — сухо ответила я, — они полагают, что грянула революция.
Софи работала не покладая рук, как и Жанна, и с их помощью мы сумели привести наших мужчин в относительный порядок. Из них в худшем состоянии был Арман. Его кожа была цвета грязной бумаги, а глаза совершенно тусклыми. Он потерял почти все волосы, его щеки глубоко ввалились. Годы, которые он провел в тюрьме, убили былого Армана, превратив его в дряхлого старика.
Его напарник, без которого Арман никогда бы не добрался, быстрее реагировал на лечение и, хотя оставался еще слабым, явно поправлялся, чего нельзя было сказать об Армане.
Он рассказал нам, что нашел Армана возле тюрьмы после того, как толпа штурмовала ее, и Арман объяснил, что ему необходимо попасть в Обинье. Ему самому было некуда податься, поэтому он помог Арману, и они вместе пересекли Париж. Он описал некоторые виденные ими сцены. Народ восстал. Повсюду собирались митинги, толпы формировались в банды, отправляясь громить лавки и нападая на всех, кого, судя по внешнему виду, стоило грабить, крича при этом: «Долой аристократов!»
Я не давала ему говорить слишком много, а Арману вообще запретила разговаривать. Беседы волновали их, а они были очень слабы.
Без помощи Жанны и Софи нам было бы не справиться. Тетя Берта прекрасно знала, как ухаживать за больными, к тому же она готовила на всех еду. Лизетта работала менее энергично, чем остальные, но действовала на нас успокаивающе, поскольку была в прекрасном настроении и утверждала, что со временем все образуется.
После появления Армана и его товарища я оставила все мысли об отъезде из Франции. Я была нужна здесь, к тому же я сомневалась, что при данной обстановке в стране мне удастся добраться до побережья.
В течение нескольких дней ничего не произошло.. Я уже стала надеяться, что нас оставят в покое. В Париже шло восстание. Там, по словам Лизетты, разгоралась революция, но здесь, если не обращать внимания на то, что нас покинули слуги, все пока еще выглядело мирно.
Лизетта предложила:
— Давай сходим в город. Выясним, что там происходит, и, быть может, купим какой-нибудь еды. Я согласилась, — что это неплохая идея.
— Лучше всего, если мы будем выглядеть как служанки, — сказала она. — Некоторые из них покидали нас в такой спешке, что оставили всю свою одежду. Мы сумеем что-нибудь подобрать для себя.
— Ты считаешь, что без этого нельзя обойтись?
— Осторожность не помешает. Увидев меня в подобранном мной платье, она рассмеялась.
— Это напоминает мне тот случай, когда мы отправились погадать к мадам Ружмон. Да, больше нет знатной дамы. Никакая не дочь графа, а простая служанка.
— Ну, и ты выглядишь точно так же.
— Так я являюсь всего-навсего племянницей домоуправительницы. Пошли.
Мы взяли в конюшне двух пони и оседлали их. Это было все, чем мы располагали. Слуги, покинувшие нас, забрали и наших лошадей. На окраине города мы стреножили пони и пошли дальше пешком.
Повсюду собирались толпы людей.
— Похоже, сегодня у них какой-то особый день, — с улыбкой сказала Лизетта.
В простых платьях мы прошли сквозь толпу, и если на нас и посматривали, то так, как посматривают мужчины на молодых и хорошеньких женщин.
— Похоже, что сегодня действительно происходит что-то необычное, — сказала я.
— Видимо, приедет кто-нибудь из Парижа, чтобы выступить перед ними. Смотри, вон там на площади сколотили помост.
— А не следует ли нам попытаться купить еду? — спросила я.
— А ты заметила, что большинство лавок забаррикадировано?
— Уверена, они не опасаются каких-то беспорядков.
— Графство Обинье больше не считается священным местом, Лотти.
Сказав это, она рассмеялась. Взглянув на нее, я заметила, что ее глаза горят от возбуждения.
Когда на трибуну начал взбираться какой-то человек, толпа притихла. Я уставилась на него. Я сразу же узнала его. Леон Бланшар!