Држич обвел взглядом всех сидевших в его кабинете и негромко спросил:
– А где заместитель директора Кисневский?
– Господин Кисневский просил передать, что он задерживается. У него важные переговоры, – поднял голову пресс-секретарь.
– Что я слышу? – возмутилась Толстуха. – Вот так порядки! Мало того, что член Коллегии позволяет себе опаздывать на совещание, он передает об этом информацию через пресс-секретаря! Неслыханно!
Држич соединился с Еленой.
– Офицер Джокер! Передайте старшему офицеру Тюльпану, что если он через пять минут не появится в моем кабинете, ему придется освободить свой собственный. – Александр обвел взглядом собравшихся. – Господа! Я не намерен задерживать начало совещания из-за расхлябанности нерадивого сотрудника. Первый вопрос повестки дня: представление вам нового первого заместителя директора Службы. Все вы достаточно хорошо меня знаете, поэтому нет необходимости знакомить вас с моей биографией. Приказ о моем назначении подписан Главой Конгресса. Мои полномочия приравнены к полномочиям директора. Вне моей компетенции остается только деятельность самого Шефа. Второй вопрос…
Тут в кабинет ворвался запыхавшийся старший офицер Тюльпан.
– Извините меня, господин… – начал он, но осекся под грозным взглядом Држича.
– Молчать! – рявкнул Александр. – Кто вам дал право перебивать меня? Сядьте за стол… Итак, второй вопрос: представление вам нового начальника отдела внутренних расследований. Госпожа Кемпбелл отдала Службе всю свою жизнь…
– И выпила из ее сотрудников почти всю их кровь… – вполголоса заметил Ги Ланье.
– Пока она находилась здесь, – словно не услышав реплики, продолжил Држич, – никто не смел нарушить дисциплину без более чем серьезных оснований. Надеюсь, с ее возвращением мне не придется стыдиться за поведение моих офицеров. Желаете сказать пару слов коллегам, старший офицер Кемпбелл?
– Да, я скажу, – не поднимаясь с места, проворчала старуха. – Я слышала твою милую шутку, Дрозд. Позволю себе напомнить вам, что кровопускание – не самое худшее медицинское средство, к тому же – одно из самых древних и надежных. Я тут успела просмотреть некоторые отчеты, познакомилась с вашими досье и пришла в ужас. Либо в Службе разучились оформлять документацию, либо мне предстоит работать в преступной банде. Предупреждаю: отныне любой, нарушивший Закон, отправится за решетку. И сделаю это я! Благодарю за внимание!
– Можно мне высказаться? – поднял вверх карандаш Коренко.
– Нельзя! – вновь рявкнул Држич.
Он вышел из-за стола и обошел кабинет, раскладывая перед присутствующими папки, скрепленные пломбами. Убедившись, что все папки разложены, он вернулся к своему столу и сказал:
– Господа офицеры Службы! Перед вами лежат папки. Они двух цветов: красные и зеленые. Сейчас те, перед кем лежат красные папки, откроют их и ознакомятся с лежащими в них документами. Кроме документов в каждой папке имеется чистый лист бумаги. На этом листе вы можете написать либо прошение о немедленной отставке без выходного пособия и без пенсии, либо объяснительную записку по существу представленных в папке документов. Прошения об отставке подавать мне, объяснительные записки вместе с папкой – начальнику Отдела внутренних расследований. Приступайте к работе, господа!
Пресс-секретарь, перед которым тоже лежала красная папка, просмотрел лежащие в ней листки и робко спросил:
– А подумать можно?
– Думайте! В вашем распоряжении пять минут.
В кабинете повисла напряженная тишина. Каган, перед которым лежала папка зеленого цвета, невозмутимо следил, как меняются выражения лиц тех, кому было брошено обвинение, а вот Толстуха что-то быстро строчила в своем блокноте.