– Он кэбмен, – прозвучал ответ, за которым вновь последовало молчание.
– Мы не пользуемся кэбами, – усмехнулась Мишель.
– В чем дело, Алекс? – строго спросила старшая Коскарелли.
– В общем, так, – решился Држич. – Если со мной что-нибудь случится, ты, Джемайма, выйдешь на Айртона. Лучше всего просто пригласить его сюда. К тебе являются разные посетители. Заказ кэба ни у кого не вызовет подозрений. Он знает, что надо делать. Тебе останется только отдать ему приказ. Я предупрежу Айртона о твоих полномочиях.
– Все так плохо? – нахмурилась Джемайма.
– Да, – вздохнул Скунс. – Вчера Елена устроила у меня в доме обыск и нашла жетон Валета. Она хотела убить меня на месте. Пришлось вызывать Шефа, чтобы он увез дочь.
– Скверно, – покачала головой Коскарелли.
– Шеф начал сомневаться. Его мучают подозрения. Кредит его доверия мне – тает на глазах. А сегодня на меня устроили охоту. Три экипажа. Один из них попытался угостить меня торпедой. Как видишь, есть основания для тревоги.
Мишель слушала Држича с округлившимися от удивления глазами, а ее мать сняла с полки бутылку вина, выбила пробку и весьма далеким от аристократизма жестом приложила горлышко к губам. Она даже не взглянула на поставец, на котором стояли чистые бокалы. Сделав несколько глотков, она вытерла губы тыльной стороной руки.
– Мы затеяли опасную игру, Алекс, – хрипло сказала она, – очень опасную. Шансы у нас невелики, а без тебя они скатятся к нулю. Ты – командир, а без командира его войско обречено…
– Зачем мне выходить замуж, если тебя не станет? – всхлипнула Мишель.
– Ты меня неправильно поняла, девочка, – всплеснул руками Скунс. – Кто говорил о моей смерти? У нас просто очень мало времени. У Шефа или у Кагана могут сдать нервы. Тогда кто-то из них попробует меня арестовать, например, за убийство тех трех идиотов, которые сегодня затеяли охоту за моим экипажем. Еще проще – отдать меня Толстухе для проведения внутреннего расследования. Пока суть да дело – время уйдет. Нельзя все замыкать на одного человека. Игра, действительно, опасная. Я рассчитываю, что пока у Кагана остается надежда вернуть свои деньги, он не станет крушить мир вокруг себя, но, впав в отчаянье, он способен натворить бед…
– Может быть, тебе исчезнуть? Скрыться? – предложила Джемайма.
– Не умно. Пока я на виду – Каган идет по следу, ищет как бы прищучить меня. Потеряв след, он потеряет смысл ждать. Нам необходимо выиграть время. Ведь никто пока не подозревает, что мы затеяли.
– Мне очень хочется приставить к тебе хорошую охрану, – проворчала женщина.
– Одного охранника ко мне уже цеплял Шеф, – горько усмехнулся Скунс. – Этот охранник едва не расплескал мои мозги по стенке моего собственного дома.
Джемайма вновь приложилась к бутылке, а Мишель подняла голову и с вызовом заявила:
– О чем мы спорим, мама? Алекс – наш командир. Он решил предусмотреть страховочный вариант. Лично я просто уверена, что никакой Айртон Мак-Киллен не сможет заменить Алекса. Но еще больше я уверена, что с командиром ничего не произойдет. Не может ничего произойти. Он вывернется, как выворачивался тысячи раз из не менее сложных ситуаций. Можно ли арестовать воду или воздух? Игра опасная, положение сложное. Тем более нам нельзя паниковать. Каждый из нас знает свою задачу, каждый делает все, что может. Я, например, возвращаюсь к компьютеру. Через два часа приезжает мой жених. Надо успеть закончить работу.
Джемайма с восхищением посмотрела на дочь, а потом перевела взгляд на Држича.
– Надеюсь, Алекс, ты знаешь, что творишь.
– Не сомневайся, – кивнул головой тот. – Я сам делал ставки в этой игре. Мы зашли слишком далеко. Теперь нам остается идти только вперед. Возьми на себя Карлова. Его мучают кошмары Ипсилона. Вдруг он затеет собственную игру? А нам конкуренты не нужны!
Джемайма кивнула. Взяв под локоть Држича, она вывела его из подвала и проводила до кэба. Здесь Скунс представил слегка ошалевшему Айртону главу могущественнейшего дома Коскарелли. Окончательно кэбмена добило то, что на прощанье женщина, о которой складывались легенды, сама поцеловала Држича в щеку.
Когда кэб поднялся в воздух, Скунс приступил к подробнейшему инструктажу Мак-Киллена. Тот молча выслушал наставления, а потом беззаботно сказал: