Каган облегченно рассмеялся.
– Неубедительно, Алекс! Каждым своим словом ты доказываешь мне, что у тебя не осталось козырей. Это же аргумент для маленьких детей: какая-то тайна, о которой ты не смеешь говорить! А я должен поверить такой ерунде? Ты мог бы попытаться придумать более правдоподобную историю. Хочешь, я объясню тебе, что с тобой происходит?
– Попробуй, – рассеянно согласился Скунс: у него уже почти не осталось надежды достичь соглашения.
– Ты в растерянности, ты начал суетиться, но никак не можешь смириться со своим поражением. Тебе удалось достать меня, опустошив мои счета и совершив налет на склад. Но я не запаниковал, а других аргументов у тебя нет. Блеф – последний козырь. Ты заметался: начал стрелять в преследующие тебя экипажи, сдавать наших агентов полиции, ты принялся избивать беспомощного Искру. В каждом твоем действии, в каждом твоем слове сквозит отчаянье.
Тут Скунс оживился. Глаза его вновь заблестели.
– А скажи-ка мне, Марк, с какой стати ты стал охотиться на безобидных шарлатанов? Вот уж чем ты удивил меня сверх всякой меры! В твоем положении глупо отвлекаться на такие пустяки…
– Пустяки? – расхохотался Каган. – Спасибо, Алекс, ты окончательно успокоил меня. Прости, но я считал тебя умнее. Не сердись! Эта загадка тебе не по зубам, как и мой Ипсилон. Знаешь, из вашей блистательной троицы – тебя, Валета и Поля – Поль был самым слабым и самым симпатичным мне. Когда пропал Валет, я выпил на радостях целую бутылку. Если мне доведется дожить до твоих похорон, я напьюсь, как свинья. Но когда я узнал о смерти Поля, то чуть не расплакался. А сейчас меня просто распирает от счастья, что его нет в живых. Он-то знал, о чем идет речь, и не считал шарлатанами хранителей тайны, которая теперь погребена вместе с ними. Ни ты, ни Елена не годитесь в подметки Полю… Но мы отклонились от главной темы.
– Полагаю, она исчерпана. Мне не удалось убедить тебя.
– Я не хотел никого обижать, Алекс, – расстроился Каган. – Мне понятно твое состояние. Ты умеешь держать удар, но еще никогда не терпел поражений, поэтому тебе тяжело принять правильное решение. Я помогу тебе. Без шуток! Сейчас в твоих руках окажется судьба всего населения Земли.
– О, ты стал мыслить вселенскими масштабами! – усмехнулся Скунс.
– Нет, только земными, – не принял шутки Каган, – у Ипсилона, к сожалению, ограниченный радиус действия. Итак, рассмотри, пожалуйста, со всей ответственностью два варианта развития событий. Вариант первый: ты продолжаешь упрямиться. Мы расстаемся, ни до чего не договорившись. У меня нет возможности вернуть свои деньги. Ты в порыве гордости или отчаянья предпринимаешь бессмысленную попытку штурма Ипсилона, чтобы погибнуть, как герой. Мертвые сраму не имут. Я захватываю власть на Земле. Но здесь уже не осталось магнатов, все основные средства вывезены за пределы радиуса действия Ипсилона, а я – нищий. Что же мне делать? Марионеткой в руках Коскарелли я не стану. Что же мне делать, Алекс? Твоя беда в том, что ты не можешь эвакуировать с Земли все ее население. Богачи и аристократы уедут, а бедняки и нищие останутся. Даже у нищего можно отобрать рубашку, его последнюю монету. Да, да, Алекс! Я стану тираном и начну обирать оставшихся на Земле. Я ограблю их. Многие погибнут от голода, холода и болезней, многих придется убить для устрашения других, но я-то вновь разбогатею и не утрачу своей независимости. Можешь считать меня чудовищем, но ты не оставляешь мне другого выхода. Впрочем, нет! Мы можем рассмотреть второй вариант: ты возвращаешь деньги, я обретаю независимость и позволяю вам жить той привычной жизнью, какую вы вели до строительства Ипсилона. Никто не пострадает. Многие, очень многие – их окажется большинство – вообще не заметят, что произошли какие-то изменения. Жизнь даже станет немного лучше – я ведь обещал сдать вам несколько криминальных кланов и наркодиллеров. Подумай, сейчас ты, только ты, можешь решить, кем я стану – кровавым тираном или разумным императором, радеющим о сохранении на Земле стабильности.
– Еще пара слов – и мне придется прослезиться, – насмешливо прервал Кагана Држич.
– Не спеши с ответом. Уж я-то знаю, как нелегко смирить свою гордость. У меня еще есть время, но нельзя тянуть до бесконечности. Давай договоримся так: я еще чуть-чуть потерплю, потому что мне очень хочется вернуть свои деньги, дам тебе возможность взглянуть на ситуацию расчетливо, беспристрастно. Потом я пошлю тебе последнее предупреждение. Запомни, через два дня после этого предупреждения я введу в действие Ипсилон. Все теперь в твоих руках, Алекс! Поверь, мне нелегко решиться на компромисс, но я постараюсь удовлетворить твои требования, если они разумны…