– Кстати, Алекс, – воспользовалась паузой Мишель, – я должна внести ясность в наши отношения. Мне, увы, не удалось заполучить тебя в мужья, но от командования мной тебе ни за что не отвертеться.
– Вообще-то я не одобряю твоей отставки, – нахмурилась Джемайма, – но ты, как правильно заметила Мишель, мой командир, а мне ли не знать, что такое дисциплина! Мы по-прежнему работаем вместе?
Држич благодушно взирал на женщин, но не спешил с ответом. Посмотрев на легкие облака, плывущие по небу, он тепло улыбнулся насторожившейся Джемайме и спросил:
– Скажи мне, наконец, что заставило тебя, красивую богатую женщину, по горло загруженную делами процветающего концерна, заняться компьютерным шпионажем для такого жесткого начальника, как я?
Коскарелли, хрипло рассмеявшись, положила ладонь на руку Скунса.
– Ты забыл упомянуть, что еще я – очень умная женщина, Алекс. Мне давно стало ясно, что нельзя доверяться службам, существующим на средства налогоплательщиков. Ты дал мне шанс держать под контролем собственное благополучие. Твой Шеф и даже адмирал Карлов не уберегли бы мой бизнес от происков Кагана. А вот ты, я да еще неведомые мне ребята (знаю лишь, что одного из них зовут кэбмен Айртон) предотвратили государственный переворот. Яичница стоит того, чтобы разбить яйца.
– Но вы с Мишель занимаетесь нудной, противной работой, сидя в холодном подвале, – настаивал Скунс.
– Ошибаешься, Алекс! Это интересная, скажу больше, очень увлекательная работа. К тому же очень полезная для бизнеса. Знаешь, почему процветает концерн Коскарелли? Все полагают, что у меня работают лучшие инженеры и программисты. Но никто не догадывается, что мой компьютерный бизнес столь успешно развивается потому, что во главе его стоят два выдающихся хакера.
– Один выдающийся и один – супервыдающийся, – уточнила Мишель, набивая пирогом рот.
Лицо Джемаймы сразу же приобрело лицо учительницы закрытой школы.
– Сколько раз я повторяла тебе, дочка, что не терплю эту идиотскую приставку «супер», – наставительно произнесла она, а затем резко сменила интонацию. – На нашем суперстадионе проводится суперигра суперкоманд в суперсреду. Суперначало в супертри часа по суперполудни. Нельзя же так издеваться над языком!
Држич расхохотался, а Мишель обиженно повернулась к матери.
– Интересно, ты и после моего замужества продолжишь воспитывать меня?
– До самой моей смерти! – торжественно провозгласила Джемайма, воздев к небу вилку.
– О, я несчастная! – патетически закатив глаза, отозвалась Мишель.
Држич, расплескав вино, с трудом поставил на стол свой бокал, содрогаясь от смеха.
– Шутки в сторону, Алекс, ты не ответил на мой вопрос, – резко сменив тон, спросила Джемайма. – Надеюсь, ты не намерен распустить свою сеть?
– Нет, конечно же, нет, – с трудом подавив смех, отозвался Скунс. – Мы переходим в режим ожидания. Я не больше тебя доверяю людям, которым поручено обеспечивать нашу безопасность. Я больше не работаю на Службу, но и тебе, Джемайма, никогда ничего не перепадало из кормушки казначейства. Мы продолжим наше семейное дело.
Коскарелли облегченно вздохнула.
– Я перевела деньги на указанные тобой счета, – сообщила она. – Ты не поскупился, Алекс. Поражаюсь твоему Шефу. Если бы я так относилась к своим охранникам, как он относился к тебе, меня давно уже отравили бы.
– Когда-нибудь тебя отравлю я, – призналась Мишель, – если ты не поймешь, что твоя дочь выросла и не нуждается в постоянной докучливой опеке.
Вино, вкусная еда и приятное общество настроили Држича на философский лад, но хотя его радовала свежая зелень травы, он все же чувствовал внутренний дискомфорт.
– Скажи мне, Джемайма, – лениво произнес он, – чего не хватает людям? Сегодня любой безработный получает такое пособие, что может жить даже не в довольстве, а почти в роскоши. За пару часов человек может домчаться до любой точки земного шара, посетить любой концерт или спортивное состязание, осмотреть любой музей. Почему люди продолжают воровать, убивать, клеветать? Почему они предпочитают ежечасно пребывать в мерзости?