– Вы правы, – кивнул головой Главнокомандующий и добавил почти высокомерно, – мне предстоит еще один глоток из чаши позора.
Скунс не выдержал и рассмеялся.
– Одна крыса на корабле – это еще не позор. А заказчик, как я подозреваю, окажется из другого ведомства. Впрочем, это мы скоро узнаем… А пока я предложил бы освободить капитана Банно и позволить мне допросить Саарта.
– Ты уверен, что капитана можно освободить? Товар собирались забрать в его смену. Как же он может быть непричастен к контрабанде? – Карлов с изумлением посмотрел на Држича.
– Все дело в традициях Космофлота. Сомневаюсь, что Уго Банно теперь сможет пожать мне руку, но я убежден в его невиновности.
– Ты вечно говоришь загадками, – поморщился Карлов. – Попробуй объяснить все по-человечески. При чем здесь наши традиции?
Во время этого диалога Герта, не отрываясь, смотрела на Скунса. Она даже слегка приоткрыла свой маленький ротик и напряженно ждала разъяснений.
– Все очень просто, – развел руками Скунс. – На Флоте процветает кастовость. Навигаторы и пилоты свысока смотрят на десантников, десантники недолюбливают артиллеристов и все они презирают интендантов. Трюмные офицеры в их глазах чуть менее неполноценны, чем обычные люди, лишь потому, что имеют некоторое отношение к Божественному Космофлоту…
– Ну, ну, – проворчал Карлов, – ближе к делу. Наши традиции это…
– Да, ваши традиции – Это. Их не следует обсуждать убогим представителям Службы Безопасности. Не с нашим рылом…
– Хватит! – рявкнул адмирал, – Есть у нас традиции, есть кастовость! Ты прав. Что с того?
– Скажите, адмирал, что вы делаете, когда к флагману подваливает мусорный танкер из порта, чтобы очистить гальюны и выгребные ямы вашего могучего корабля?
– Ничего, – удивился Карлов. – Занимаюсь своими делами.
– Вы не выходите поздороваться с командиром танкера? Вы не следите, как выкачивают с корабля дерьмо и выгребают мусор? Или этим занимается капитан флагмана?
– Зачем? Для этого есть трюмные офицеры!
– Вот! И они, и, тем более, портовый танкер не достойны ваших аристократических взоров. Они под вашим носом могут творить все, что угодно, а вы и головы не повернете.
Карлов задумался и с интересом обратился к Банно.
– Он прав, капитан? Ты не контролируешь работу своих офицеров?
– Я не контролирую работу трюмных офицеров, – сознался командир «Ясеня». – Он прав. Он подозрительно хорошо осведомлен о наших обычаях. Опасный человек. Но если меня освободят, я пожму его руку.
– Оставь эти сентиментальности на потом, – прервал Банно адмирал и приказал, – снимите с него наручники.
– Я хотел бы допросить Саарта, – напомнил Скунс.
– Ничего я тебе не скажу, – спокойно заявил трюмный офицер. – Можешь сразу отправить меня в камеру. Недолго мне там придется сидеть.
Он многозначительно посмотрел на Држича, который ничуть не смутился и ответил Саарту не менее многозначительным взглядом.
– На корветах ведь нет тюремных камер? – обратился Александр к адмиралу. – Насколько мне известно, самая защищенная часть этого типа кораблей – генераторный отсек. Перед нами опасный преступник, его надо надежно изолировать. Поместим его в генераторный отсек. А вам, капитан Банно, я предлагаю на часок запустить реакторы: надо же проверить работу двигателей!
– Вы не посмеете! – воскликнул Саарт; впервые в его глазах блеснул ужас.
– Это запрещено, – признал Банно и посмотрел на адмирала, но Карлов молчал. – Людям запрещено находиться в генераторном отсеке во время работы реакторов. Такова инструкция.
– Я беру на себя всю ответственность, – безразлично сообщил Скунс. – Велика беда! Ему недолго останется жить и все это время его не ожидает ничего, кроме адских мук. Но он – грязный предатель, запятнавший честь Космофлота. Что вас волнует, капитан? Не вы нарушите инструкцию. Вам ведь не запрещен пробный запуск двигателя? Этот человек уже не член экипажа! Забудьте о нем.
Банно вновь посмотрел на Карлова. Адмирал по-прежнему молчал, не выказывая ни малейшей попытки вмешаться в распоряжения Скунса. Лишь Герта умоляюще посмотрела на Александра, но и она не решилась открыть свой ротик. И тут Саарт не выдержал.