Серые глаза Хюмашах Султан всколыхнулись огнём, который её бабушка никогда прежде не видела в них. Валиде Султан вгляделась в лицо своей внучки и растерянно отметила, что видит в них что-то знакомое. Также смотрел Рустем-паша, когда злость и несчастье настигали его.
— Я знаю, кто сделал это, — горячо воскликнула Хюмашах Султан. — Эсмахан Султан за всё поплатится. Клянусь перед вами и мамой.
Страшась неожиданных перемен во внучке, Валиде Султан поспешила остудить её пыл, уже знакомый ей по родителям девушки.
— Не стоит перенимать и тебе эту ненависть. Я и повелитель во всём разберемся. Она получит по заслугам.
Нервно усмехнувшись, Хюмашах Султан обернулась на мать.
— Вы останетесь с мамой? Нужно ненадолго вернуться в свой дворец. Заберу некоторые вещи. Если вы не против, я бы хотела пожить в Топ Капы, побыть с вами и мамой. Вдали от вас я буду сходить с ума от беспокойства. Мои дети останутся с кормилицами и служанками.
Хюррем Султан согласно кивнула рыжеволосой головой, посчитав это решение весьма уместным в данной ситуации.
— Пусть будет так. Поживешь в моих покоях, в пустующей комнате для детей. Хочу, чтобы мы были рядом. И султанзаде Османа возьми с собой. Нельзя ему так рано с матерью разлучаться.
— Конечно, — поклонилась султанша. — С вашего позволения.
Выйдя в коридор, Хюмашах Султан прислушалась к проснувшейся в ней уверенностью в себе и направилась в покои Эсмахан Султан.
Медленно войдя в них, она с мрачным удовлетворением увидела, как горько плакала Хасеки Султан, а её дочь успокаивала её. Заметив Хюмашах Султан, они непонимающе нахмурились.
— Льёте слезы, султанша? — усмехнулась Хюмашах Султан. — Привыкайте.
Оскорблённо вспыхнув, Эсмахан Султан поднялась с тахты и поспешно утёрла слёзы. Но тут же её заслонила собой Шах Султан, сверкнув тёмно-карими глазами.
— Как ты смеешь говорить так с моей валиде? Она — законная жена султана.
— Этого титула она вскоре лишится. За всё ответит сполна. Повелитель, Валиде Султан, Михримах Султан и я ни за что не простим т оскорбления, нанесённого нашей семье.
Эсмахан Султан вышла из-за спины дочери, и возмущённо посмотрела на Хюмашах Султан.
— Хюмашах, выйди из моих покоев, если тебе больше нечего сказать.
Ещё больше распалившись от этих слов, Хюмашах Султан надменно ухмыльнулась подобно матери.
— Вы не можете указывать мне, что делать. И запомните мои слова. Клянусь, что вы испытаете то, что испытала этой ночью Михримах Султан. Только, я уверена, у вас не хватит смелости, чтобы в такой ситуации решиться покончить с собой, дабы не пасть от рук наёмников.
В одно мгновение рука Шах Султан взметнулась и резко ударила по щеке растерявшуюся Хюмашах Султан. Та схватилась за покрасневшую щёку и тяжело посмотрела на неё. Льдисто-серые глаза выражали только одно чувство, от которого Шах Султан внутренне содрогнулась. Ненависть.
Хюмашах Султан, подхватив подол своего одеяния, резко покинула опочивальню, горя в пламени гнева и унижения.
— Что ты сделала? — потрясённо спросила Эсмахан Султан, взглянув на дочь. — Нельзя бить султаншу, с которой вы равны.
— Защитила вашу честь, валиде, — отозвалась Шах Султан. — И мы не равны.
Будучи всё ещё под впечатлением от разговора с Эсмахан Султан и её дочерью, Хюмашах Султан под влиянием какого-то импульса отправилась в султанские покои. Её гнев не умещался между небом и землёй, поэтому она неосознанно искала пути избавления от него.
Повелитель принял её, оторвавшись от изучения какого-то документа.
— Повелитель, — поклонилась султанша. — Простите за беспокойство. Я лишь хотела сказать вам…
— Я слушаю. Как здоровье Михримах Султан?
— Она вскоре поправится. И за всё воздаст Эсмахан Султан, если вы не предпримите ничего в отношении своей супруги. За её спиной будем я и Валиде Султан. И даже вы не сможете нам помешать.
Нахмурившись, султан Мехмет непонимающе смерил племянницу взглядом тёмно-карих глаз.
— В тебе говорит беспокойство за мать и злость на Эсмахан Султан. Успокойся. Такими словами нельзя бросаться. Особенно в султанских покоях.
— Я вашего гнева не страшусь. Меня, султаншу династии, нельзя казнить, а другие наказания и лишения я выдержу. С вашего позволения.
Поклонившись, Хюмашах Султан удалилась, направившись в свой дворец за вещами и сыном.
Проводив её негодующим взглядом, султан Мехмет схватил недочитанный документ и вызвал Локмана-агу. Тот вошёл в опочивальню и увидел, как разгневанный повелитель смял документ.
— Повелитель, что-то случилось?
— Как смеют женщины так со мной разговаривать? — слух возмутился тот. — Я — падишах. А мне женщины указывают, что делать!
Беспокойно смотря на султана, Локман-ага молчал.
— Сначала валиде, а теперь Хюмашах… Узнаю в ней озабоченную властью сестру и Рустема-пашу, что славился своим вспыльчивым характером. Даже она, кроткая и мягкая когда-то… Пусть придут Эсмахан Султан и Шах Султан.
Спустя некоторое время выслушав их, утверждающих, что Хасеки Султан не виновата в покушении на Михримах Султан и что между ними не было разговора, о котором утверждала Джанфеда-калфа, султан Мехмет приказал им вернуться в гарем.
Ему было необходимо побыть одному и подумать. Погрязнув в сомнениях, повелитель соображал, кому верить. Разумеется, султан Мехмет желал верить в невиновность своей супруги и их дочери, но что-то всё равно мешало это сделать.
Топ Капы. Гарем.
Нурбану-хатун направлялась в покои, где была Михримах Султан, чтобы выразить соболезнования. Войдя в покои, она увидела Валиде Султан и Дэфне-хатун, встретивших её нисколько не радушно.
— Валиде, я беспокоюсь за состояние Михримах Султан. Как она? Ужасно то, что случилось ночью.
Поджав губы, Валиде Султан почему-то обменялась взглядом с напрягшейся Дэфне-хатун, стоящей с ней рядом.
— Моя дочь поправится. Благодаря твоей Джанфеде-калфе. Поблагодари её от меня.
Кивнув с полуулыбкой на лице, Нурбану-хатун поклонилась.
— Разумеется, султанша. Желаю скорейшего выздоровления Михримах Султан. С вашего позволения.
Возвращаясь в свои покои, Нурбану-хатун обернулась на поспевающую за ней Джанфеду-калфу, которая затихла после их ссоры.
— Нет риска ухудшения её состояния. И всё из-за тебя! Шанс упущен… В этом есть лишь один плюс: о моём отъезде в Конью все позабыли. Главное — сидеть и не высовываться.
Топ Капы. Султанские покои.
Ближе к вечеру султан Мехмет после часов раздумий всё же принял решение. Он рассудил, что Эсмахан Султан не виновата в покушении на Михримах Султан. К тому же, кому он должен поверить? Своей супруге или какой-то калфе?
Решив сообщить об этом Эсмахан Султан и успокоить её, повелитель направился в её покои, желая застать там и дочь Шах Султан.
У дверей покоев он случайно услышал эмоциональный разговор Эсмахан Султан и Шах, что всё-таки задержалась у матери.
Взглянув на охранников, стоящих у дверей, султан Мехмет жестом приказал им молчать. И, несмотря на неловкость, прислушался к разговору. Его всё ещё обуревали лёгкие сомнения, и он решил окончательно от них избавиться.
— Не смей перечить мне! Я знаю, чьих это рук дело, — горячо воскликнула Эсмахан, прервав говорившую дочь. — Валиде Султан давно хотела избавиться от меня. Ты знаешь, какую славу она приобрела при дворе. Её называли ведьмой, ядовитой змеей, гибелью династии! Она ни перед чем не остановится ради достижения своей цели, а именно — уничтожить меня. По-твоему, кто организовал покушение на меня? Всю вину оставили на Нурбахар-хатун. Валиде Султан это сделала. Михримах вечно нашёптывала ей обо мне всякие гадости. Я её хорошо знаю. Это алчная и подлая женщина, Шах. Я так не ненавижу так сильно, как её!
— Валиде…
— Выслушай меня! — снова оборвала её Эсмахан Султан. — Они подставили меня, решив таким образом снова отдалить от повелителя и вернуть Нурбахар-хатун из ссылки. О, Аллах! Клянусь, если она вернётся, то я убью её вместе с её сынком, что стал угрозой моему Орхану!