Отыскав среди девушек говорившую, Хюррем Султан подошла к ней. Темноволосая зеленоглазая девушка была напряжена, но даже с некоторым достоинством выдержала тяжёлый взгляд Валиде Султан. Ухмыльнувшись данному факту, Хюррем Султан сложила руки перед собой в замок.
— Твоё имя?
— Сейхан, госпожа, — пролепетала Ингрид своё новое имя, побледнев.
— Я слышала твои дерзкие речи, Сейхан-хатун. Ты, верно, размечталась после прошлой ночи, проведенной в покоях моего сына. Говоришь, затмишь меня по силе и влиянию? — злорадная ухмылка озарила лицо Валиде Султан. — Отныне ты никогда более не пройдёшь по золотому пути.
Гордо приподняв голову голову, Султанша степенно удалилась из гарема, жестом поманив за собой Сюмбюля-агу. Её провожала недовольным взглядом Ингрид, стоящая под насмешливыми взорами других девушек.
Церера, которую она когда-то считала своей подругой, открыто усмехнулась ей в лицо.
Покои Нурбахар Султан.
Светловолосая Султанша расслабленно сидела на ложе. Рядом играл с деревянной лошадкой Шехзаде Селим, смешно что-то бурча про себя.
Двери в покои со скрипом распахнулись, и вошла служанка госпожи — Ясмин-хатун, слегка встревоженная.
— Ясмин, ты из гарема? — спросила Нурбахар Султан.
— Да, госпожа.
— Что с тобой? Ты встревожена?
— Я стала свидетельницей того, как Валиде Султан гневалась на рабыню гарема. Стало жаль ту…
Нурбахар Султан понимающе кивнула, а в её голубых глазах взыграл интерес.
— Что произошло? Из-за чего Султанша разгневалась на неё? — проговорила она, нежно приобняв играющего рядом с ней сына.
— Хатун хвасталась тем, что побывала этой ночью на хальвете у Повелителя, госпожа. Рассказывала, что станет Султаншей, будет сильнее Хюррем Султан. Султанша проходила мимо гарема и разгневалась на неё из-за этих слов. Отныне этой наложнице никогда не ступить на золотой путь по приказу Валиде.
Нурбахар Султан довольно ухмыльнулась, догадываясь, кем могла быть эта дерзкая рабыня, но всё же госпожа решила уточнить.
— Как зовут эту рабыню?
— Сейхан, госпожа.
Довольная улыбка завладела лицом девушки. Её соперница сама вырыла себе яму и собственными усилиями свалилась в неё. На радостях от поражения соперницы, Нурбахар Султан спешно поднялась с ложа и, оставив сына с Ясмин-хатун, поспешила в султанские покои.
Лес. Дорога.
Сотрясаясь в карете, Нурбану уже в тысячный раз прокляла длительные поездки, но молча сносила все неудобства, гонимая в Трабзон тоской по дочери. Нахмурив чёрные брови, она обратила взгляд к своей служанке Лаезар-хатун, сидящей в карете напротив неё.
— Лаезар?
— Слушаю, госпожа.
— Ты передала охраннику Семиру-аге письмо? Оно дойдет до Повелителя?
— Передала, — отозвалась девушка. — Семир-ага обязался передать письмо лично в руки Повелителю. Он поблагодарил вас за золото, что вы даровали ему в благодарность за услуги.
Нурбану довольно кивнула и вновь обратила задумчивый взор чёрных глаз к окну. На её бледном красивом, но испещрённым появляющимися морщинами лице проступила самодовольная улыбка.
Султанские покои.
Черноволосый смуглый султан восседал на небольшом диване, находящемся на веранде. В его руках была книгу под названием “Божественная комедия”, которую он почти закончил читать. Эта книга была подарком Ибрагима-паши покойному султану Сулейману, и для султана Мехмета она значила что-то возвышенное и ценное.
Вдруг на веранде появился Локман-ага, а следом за ним шёл какой-то ага, склонивший голову и держащий в руках свёрток.
— Государь. Простите. Семир-ага настойчиво просит передать вам письмо. Лично в руки. Проверить его не даёт.
Оторвав жадный взгляд от книги, султан Мехмет, нахмурившись, взглянул на агу с письмом.
— Что за письмо, Семир-ага? От кого оно?
— Это письмо просила передать вам Нурбану Султан, господин.
На мгновение веранду окутала гнетущая тишина. Султан Мехмет почувствовал, как предательски волнительно дрогнуло сердце в груди, но это было едва различимое ощущение. Жестом он приказал аге подойти и забрал из его рук письмо.
Локман, насторожившись, вышел с агой по приказу султана. В коридоре он схватил Семира-агу за локоть и сжал его до хруста.
— Что за письмо?!
— Мне это неизвестно, ага. Служанка Нурбану Султан Лаезар-хатун передала письмо и приказ госпожи отдать его султану.
— Ты что, посыльный? Занимайся своим делом, ага, то есть охраняй покои Повелителя! Не то голова с плеч полетит. Нурбану-хатун не смей более подчиняться. Она не госпожа.
— Как прикажете.
— Сходи в гарем. Позови Сюмбюля-агу. Скажи, что это насчёт Нурбану.
Тем временем султан Мехмет волнительно и медленно развернул письмо и, вздохнув, приступил к чтению слов, написанных витиеватым ажурным почерком.
“Повелитель мира, властитель Вселенной, господин.
Я, ваша рабыня Нурбану, почтенно целую вашу руку и пишу это письмо, умоляя заранее простить мне мою дерзость.
В страхе, едва отправив это послание, я покинула Стамбул, центр мира, ваш дворец и моё пристанище, ставшее мне домом благодаря вашей милости.
Нет сил более сдерживать порывы души своей израненной и скрывать свои страдания, Повелитель.
Сердце моё, давно застывшее в камень от страданий, тоски и скорби по умершим Шехзаде Селиму, моему сыну Шехзаде Мураду и по моему славному прошлому в Венеции, ожило и снова забилось в груди, едва мои глаза коснулись вашего светлого лика.
Недостойная вас рабыня Нурбану снова озарилась светом любви, в честь которого ваша достопочтенная матушка, Валиде Хюррем Султан Хазретлери, даровала мне это имя.”
Опешив от содержания письма, султан Мехмет бросил его на диван, вскочил на ноги и облокотился о перила балкона, тяжело вдыхая свежий осенний воздух.
— Аллах, сохрани… Неужели угодно, тебе, Всевышний греховной любовью меня всю жизнь мучить?
— Повелитель?— раздался за его спиной женский певучий голос, от которого мужчина вздрогнул.
Обернувшись, он заметил Нурбахар Султан в светло-зеленом платье, склонившуюся в поклоне. Живот, в котором рос их нерождённый ребенок, стал больше, и Повелитель растерянно подумал о том, что ей тяжело так стоять.
— Нурбахар. Здравствуй, — хрипло воскликнул он, не в силах скрыть свое взволнованное состояние. — Как твое здоровье?
Он подошёл к девушке, которая мягко и очаровательно улыбнулась. Её светлые волосы нежно трепетали на ветру, а голубые глаза горели любовью и привязанностью.
Султан Мехмет с тоской подумал о том, что он не в силах даровать ей ответную любовь. Сердце его неуловимо бежало в руки другой женщины.
— Благодарю, Повелитель. Я в порядке.
Дворцовый сад.
Смуглый черноволосый шехзаде Орхан медленно прогуливался по вымощенной камнем дорожке. По обе стороны от него шли его наложницы Гюльхан Султан и Селин Султан, изредка ненавистно переглядывающиеся между собой.
— Красиво здесь, не так ли? — воскликнул Шехзаде Орхан, подняв карие глаза к ясному лазурному небу.
— Да, Шехзаде, — единогласно ответили его наложницы и снова одарили друг друга испепеляющими взглядами.
Шехзаде неприязненно нахмурился, но смолчал.
— Сады Топ Капы красивы, но роднее мне розы и тюльпаны, что растут в саду Манисы, Шехзаде, — проговорила рыжеволосая Гюльхан Султан, с улыбкой взглянув на мужчину. — Скучаю по дворцу, по саду, по нашему сыну Сулейману… Скорее бы возвратиться.
Селин Султан помрачнела и, не дав ответить Шехзаде, поспешно добавила:
— Наш Шехзаде Ахмед, верно, соскучился по тебе, Орхан. Дай Аллах, по возвращении мы снова вместе, как и ранее, отправимся втроём в леса Манисы.
Женщины снова переглянулись. Устав от этого, Шехзаде приказал обеим возвращаться в покои. Девушки, поклонившись, покорно ушли.
Оставшись в тишине и покое, Орхан облегчённо вздохнул. Ему хотелось бы поговорить с кем-то, кто не собирается соперничать за его внимание. Не чувствовать напряжения и усталости. Обрести спокойствие. Это желание исполнить могла только Дэфне-хатун.