Кивнув в знак сдержанного прощания, Валиде Султан покинула покои, оставив внучку молчаливо негодовать.
Топ Капы. Гарем. Покои фавориток.
Сейхан-хатун медленно вошла в небольшую, но светлую комнату и придирчиво осмотрелась. Когда-то здесь жила Нурбахар Султан, и этот факт почему-то смущал наложницу.
Обернувшись, она проследила за тем, как слуги занесли в комнату её сундук с вещами.
— Осторожнее, болваны! — прошипел Сюмбюль-ага, когда аги с грохотом поставили тяжёлый сундук с подарками от Михримах Султан и повелителя в честь её беременности на пол.
— Прочь отсюда, — приказал он им, а после медленно подошёл к Сейхан-хатун. — Хатун. Благодари нашу Валиде Султан. Она дала распоряжение переселить тебя на этаж фавориток. Как Султанша будешь жить, ни в чём не нуждаться. Да и кроме тебя фавориток в гареме более нет.
— Зачем благодарить, ага? Валиде обязана была переселить меня на этаж фавориток после хальвета.
Сюмбюль-ага нахмурился недовольно.
— Что ты такое говоришь? Валиде Султан тебе обязана? Побойся Аллаха. Одно её слово, и тебя в мешке с ядовитой змеей бросят в воды Босфора. Благодари за милость, тебе оказанную. А то сошлют в Старый дворец и будешь там ожидать родов.
Сюмбюль-ага, бормоча что-то недовольно, удалился.
Сейхан-хатун, приложив руку к животу, проводила его негодующим взглядом.
— Благодари за милость! — карикатурно изобразила она голос Сюмбюля-аги. — Скоро вы сами будете просить у меня милости.
Внезапно раздался скрип открывающихся дверей, и Сейхан-хатун испуганно вздрогнула, увидев входящую Михримах Султан в переливающемся лилово-зелёном платье. Её золотистые волосы каскадом падали по спине и плечам, делая её моложе своих лет.
— Госпожа, — поклонилась фаворитка, судорожно соображая, слышала ли та её слова.
Михримах Султан приветственно кивнула и подошла к ней.
— Я так рада вас видеть, — заулыбалась темноволосая девушка, заискивающе глядя на госпожу. — Мне нужно с вами поговорить.
— Мне обо всём известно, Сейхан, — спешно заверила её та. — Аллах возвысил тебя, подарив ребёнка после единственной ночи с Повелителем. Прекрасно.
— Да, Султанша. Я так рада этому, но всё же кое-что меня огорчает… Я не хочу жаловаться, но…
— Рассказывай, — покровительственно улыбнулась Михримах Султан. — Что тебя тревожит?
— Мы с девушками разговаривали в гареме, и я, узнав о своей беременности, от радости решила похвастаться перед остальными, что вскоре стану Султаншей. Мимо проходила Валиде Султан. И она разгневалась на меня за эти слова, сказав, что отныне золотой путь для меня навсегда закрыт.
— Ты уверена, что не сказала ничего более оскорбительного? — нахмурилась госпожа.
— Что вы? Как я могу? Ничего оскорбительного из моих уст не звучало. Прошу вас, поговорите с Султаншей. Я не хотела разгневать её.
— Будь спокойна. Валиде Султан, видимо, была не в настроении, раз сорвалась на тебя. Я поговорю с Султаншей. А ты наслаждайся новыми условиями и заботься о себе и о члене династии, что ты вынашиваешь.
Топ Капы. Покои Дэфне-хатун.
В полдень Дэфне так и не поднялась с постели, вяло откинувшись на подушки и пряча в них слёзы. Тоскуя по уехавшему Шехзаде Орхану, переживая из-за ссоры с Валиде Султан и мучаясь от собственной беспомощности, она страдала.
Мысль о том, что она более не увидит шехзаде Орхана, была невыносимой.
Надежда имела бы место быть, если бы Валиде Султан ничего не было известно. Но она не допустит продолжения их отношений.
Обиженная Михрумах, которая отныне не желала общаться с Дэфне, заперлась в своей комнате. Обеспокоенная Айше порывалась к женщине, но Миршэ-хатун по приказу своей госпожи не позволяла ей подойти к ней.
Топ Капы. Покои Валиде Султан.
Вернувшись в Топ Капы после отъезда во дворец Хюма Шах, Хюррем Султан, едва зайдя в свои покои, услышала оклик Фахрие-калфы, зашедшей в покои следом за ней.
— Госпожа.
— Говори, Фахрие.
— Нурбану-хатун вернулась в Топ Капы.
Валиде Султан изумлённо взглянула на калфу, а после нахмурилась.
— Неужели так быстро вернулась? Что же, недолго длилось наше спокойствие.
Словам её вторил скрип открывающихся дверей, и глазам женщин предстала улыбающаяся Нурбану в платье из оранжевой и красной тканей. Её густые чёрные волосы спускались по плечам и спине, обрамляя чёрные глубокие глаза и бледное красивое лицо.
— Валиде, — поклонилась она, не склоняя головы, что выглядело благородно.
Хюррем Султан сдержанно улыбнулась в ответ, но улыбка не тронула её зелёных глаз. Они остались серьёзными и непроницаемыми.
— Нурбану. Добро пожаловать. Как я вижу, ты надолго в Трабзоне не задержалась. Как моя Эсмехан?
Она отметила про себя, что Нурбану покидала Топ Капы совершенно в другом расположении духа. Видимо, поездка к дочери пошла ей на пользу. Она будто налилась новыми силами, красотой и обаянием.
— Благодарю, Султанша, — мягко проговорила Нурбану. — Эсмехан счастлива, с нетерпением ожидает рождения своего первенца и тоскует по супругу.
Двери снова со скрипом отворились, и обернувшаяся Нурбану слегка напряглась, увидев входящую Михримах Султан, изумлённо нахмурившуюся, как только она увидела Нурбану.
Султанша поклонилась матери, стоящей у горящего камина, а после обратила льдистые серые глаза к Нурбану.
— Нурбану-хатун? С возвращением.
— Султанша. Благодарю.
Поняв, что более ей здесь делать нечего, Нурбану, обернувшись к Валиде Султан, откланялась, спеша в свои покои, дабы отдохнуть от долгой дороги, которая вновь обессилила её.
Оставшись наедине с дочерью Михримах, Хюррем Султан проницательно заметила напряжение той, но решила пока не спрашивать о его причине.
— Вот и пришёл конец нашему спокойствию, — выдохнула она, опускаясь на небольшую кушетку у камина. — Нурбану в Топ Капы — жди беды.
— В любом случае, Валиде, плетя интриги, она наткнется на наше сопротивление, которому она противостоять не в силах, — отозвалась Михримах Султан, садясь рядом с матерью.
— Ты беспокойна. Что-то случилось?
— Я навещала Сейхан-хатун.
Хюррем Султан, поджав губы в недовольстве, отвернулась в сторону, показывая, что не желает о ней разговаривать. Но Михримах Султан упрямо заговорила:
— Валиде, девушка переселена на этаж фавориток. К тому же, ожидает ребенка. Красива, умна и покорна. За что же вы на неё разгневались, запретив ей ступать по золотому пути?
— Покорна? — возмутилась та, резко обернувшись к дочери, и её зелёные глаза злобно сверкнули. — Да эта рабыня на весь гарем кричала, что станет госпожой и меня по власти и влиянию превзойдет.
— Неужели вам незнакомо это? — снисходительно улыбнулась золотоволосая Султанша. — Вспомните. И вы, будучи рабыней, когда узнали о своей беременности Мехметом, на весь гарем кричали о том, что станете Султаншей. Все поддаются радости и жажде власти, обещанной рождением Шехзаде.
Изумлению и негодованию, родившимся от речей дочери, в Хюррем Султан не было предела.
— Как ты смеешь сравнивать меня с этой рабыней?
Михримах Султан пристыженно поджала губы.
— Пусть так, — горячо призналась Валиде Султан. — Я говорила это. Но никогда не желала затмить по силе и власти Валиде Хафсу Султан.
— Вы обманываете и себя, и меня, Валиде, — возразила Михримах Султан, и её серые глаза потемнели, наливаясь металлом негодования и злости.
Хюррем Султан вспыхнула от гнева и, поднявшись на ноги, отошла в сторону, пытаясь совладать с собой, но вспыльчивый горячий нрав сердца яростно сопротивлялся её холодному расчётливому разуму.
— Прекрати, Михримах. Иначе буря между нами разразится. Что было, то было. Тебя моё прошлое не касается. Сейчас Валиде Султан — я! И я не позволю какой-то рабыне принижать мою власть. Над этим дворцом властвую я. С Падишахом всего мира власть разделяю.
Ухмыльнувшись, Михримах Султан покачала головой с некоторым снисхождением, удивляясь властности и непомерной гордости матери.