Двери со скрипом растворились, и Нурбахар Султан в надежде увидеть султана Мехмета подняла светловолосую голову, но застала входящих Валиде Султан и Михримах Султан.
— Нурбахар, — улыбнулась Хюррем Султан, взглянув на девушку, а после на новорождённую внучку. — Аллах даровал нашей династии прелестную Султаншу.
Нурбахар Султан, передавая дочь в протянутые руки Султанши, виновато поджала губы.
Ухмыльнувшись, Михримах скрыла довольство тем, что ей не удалось стать влиятельнее из-за рождения второго сына.
— Поздравляю, Нурбахар, — проговорила она с обманчиво дружелюбной улыбкой. — Дай Аллах ей здоровья.
— Благодарю, госпожа, — искренне улыбнулась та. — Валиде. А Повелитель придёт?
Хюррем Султан помрачнела и обменялась коротки осторожным взглядом с дочерью.
— Он придёт, но позже. Мехмет сейчас занят государственными делами. И если так уж вышло… Имя новой Султанше дарую я.
Молчание повисло в покоях, пока Валиде думала над именем, но вскоре она улыбнулась и взглянула на младенца, лежащего на её руках.
— Отныне её имя Севен Султан, что значит любящая, благодетельная.
Приняв дочь обратно в свои объятия, Нурбахар Султан со слезами на глазах взглянула на её маленькое лицо и улыбнулась.
Из внутренней комнаты появилась Ясмин-хатун, держащая на руках Шехзаде Селима, озорно сверкающего голубыми глазами. Она посадила его рядом с матерью, которая обняла его второй рукой.
Нурбахар Султан счастливо вздохнула, обнимая своих детей и понимая, что самое главное в её жизни — они, а не власть и не любовь султана.
Топ Капы. Гарем.
— Вы слышали? — шептались наложницы. — Нурбахар Султан родила девочку.
Проходя мимо них, Сейхан-хатун остановилась и прислушалась, скрыла довольную улыбку.
— Повелитель, говорят, так расстроился, что даже не пожелал увидеть свою дочь и Султаншу, — шептала Церера-хатун. — Это всё потому, что он теперь Нурбану Султан приблизил к себе. Ему не любы другие женщины и дети от них.
— Откуда тебе знать об этом, Церера? — заносчиво спросила Сейхан-хатун, положив руку на свой растущий живот, будто бы показывая, что даёт ей хоть небольшую, но власть. — Кто люб султану, знает лишь он сам. А Нурбану-хатун долго в его покоях не задержится.
Девушки обернулись на фаворитку, надменно прожигающую их зелёными глазами. Церера-хатун поднялась с дивана, где сидела, и медленно подошла к ней.
— И кто же посодействует этому? Ты?
— Быть может, и я.
— Да кто ты такая, чтобы Нурбану Султан противостоять? С ней сама Валиде Султан не в силах справиться.
— Ты права. Сейчас я лишь наложница и рабыня. Но скоро я рожу сына и стану госпожой. И вы все склоните головы передо мной. Тогда узнаешь, кто я.
Вспыхнув от гнева, Сейхан-хатун, взмахнув тёмными волосами, направилась в свою комнату, клокоча от желания властвовать и стать госпожой, дабы избавиться от насмешек и низменного положения.
Маниса.
Счастливая улыбка, горящая на лице Дэфне в предвкушении встречи с Шехзаде Орханом, не покидала её всю дорогу до Манисы.
Сняв капюшон плаща со светловолосой головы, она осторожно спустилась по лестнице из кареты и огляделась. Зелёные леса и прохладный, осенний воздух окутали её свежестью и красотой.
Какой-то ага спешно шёл ей навстречу со стороны дворца, и Дэфне нахмурилась.
— Кто вы? — осведомился он, обернувшись на охрану, стоящую позади него.
— Я Дэфне-хатун, ага. Прибыла из Стамбула по приказу Повелителя и Валиде Султан, которые даровали меня Шехзаде Орхану.
Она спешно передала ему в руки письмо с печатью Повелителя, которое тот не стал вскрывать, только внимательно рассмотрел его.
— Ступайте за мной.
Ага провёл Дэфне во дворец, который та заинтересованно осматривала по пути.
Вскоре они подошли к дверям неких покоев, и женщина томительно затрепетала. Неужели, это опочивальня Шехзаде Орхана?
— Подождите. Я сообщу Шехзаде о вас и отдам ему письмо, — оповестил её ага и скрылся за дверьми.
Шехзаде Орхан разговаривал с Лалой о возведении в Манисе мечети, которую задумал построить, когда в покои явился Карим-ага, его помощник и верный слуга.
— Шехзаде. Лала-паша.
— Что такое, Карим? — осведомился Орхан, заметив в его руках
письмо с печатью султана. — Прибыло письмо из столицы?
— Да, Шехзаде. Прочтите. Повелитель даровал вам наложницу в гарем, которая только что прибыла во дворец и ждёт за дверьми вашего приказа.
Нахмурившись, Шехзаде Орхан взял письмо в руки и спешно разорвал склеивающую его печать, а после принялся заинтересованно читать.
«Орхан, мне стало известно о ваших чувствах с Дэфне-хатун, вдовой моего брата Шехзаде Баязида, и я изначально готов был гневаться на вас, но Валиде Султан умерила мой пыл и попросила более не ранить тебя после казни Эсмахан Султан.
Я благородно позволяю тебе излечиться в любви, найти утешение и счастливое пристанище и дарую Дэфне-хатун в твой гарем».
Ликование с примесью непонимания и недоверия отразились на красивом лице Шехзаде Орхана, когда он откинул письмо в сторону и спешно поднялся с тахты.
— Карим, впусти Дэфне. Лала, можешь идти.
Пребывая в восторженном ожидании, Шехзаде Орхан дождался, когда Лала удалится, а Керим-ага скроется за дверьми.
Сердце его затрепетало, когда его Дэфне с сверкающими от счастья серыми глазами ступила на порог его покоев.
— Шехзаде, — поклонилась она, подойдя к нему.
— Дэфне.
Шехзаде Орхан заключил её в крепкие объятия, а после, находясь под властью чувств, осыпал её шею горячими поцелуями.
— Ты здесь.
— Здесь, Шехзаде, — прошептала она, проронив счастливую слезу. — Теперь я с тобой.
Взаимное счастье, любовь и горячая привязанность окутала их, воссоединяя после долгой разлуки.
Дворец Хюмашах Султан.
Султанша с лёгкой улыбкой на устах и беспокойством, читающимся на её лице, взглянула на вошедшего в супружеские покои Ахмеда-пашу, который подошёл к ней, сидящей на тахте, а после сел рядом и взглянул на её руку, в оберегающем жесте лежащую на растущем животе.
— Из-за меня… — начал он виновато, но Хюмашах Султан прервала его жестом руки.
— Всё позади. Со мной и ребёнком всё хорошо.
Ахмед-паша протянул руку и сжал в ней ладонь супруги, холодную и бледную.
— Соколлу отправлен мною обратно в Трабзон. Более он тебе докучать не станет.
Хюмашах Султан сдержалась от ухмылки и промолчала, взглянув в его тёмные, глубокие глаза, наполненные любовью к ней.
Никого более в этом мире сильнее она не любила, никому так не доверяла, как ему. Ахмед-паша отвечал не менее сильной привязанностью и доверием, но его властность, бесконечное чувство собственничества и горячность душили их обоих, заставляли жить, словно на жерле вулкана, что вот-вот вспыхнет и изольётся пламенной лавой.
Дворец Хюма Шах Султан.
Восседая в молчании в детской комнате, темноволосая Шах Султан с лёгкой улыбкой созерцала своих детей.
Муса и Гази старательно выписывали что-то пером за письменным столом отца.
Гевхерхан, склонившись над колыбелью, играла с Хюррем.
Они должны быть объектом её мыслей, её слов и мечтаний, а не ненависть к Михримах Султан и Хюмашах.
Пора отпустить свою злобу и ненависть, возникшие из её уверенности в том, что эти женщины виновны в смерти её матери.
Чтобы стало легче, следует отпустить груз, что так сдавливает грудь. Отпустить злобу.
Её Валиде вознеслась на небеса и в приюте Всевышнего обрела покой.
И она бы не хотела, чтобы её дочь превратилась в ту, кем в последние месяцы являлась Хюма Шах.
Счастье в том, чтобы вот так лицезреть своих любимых детей, быть любящей и любимой женой, жить в достатке, ни в чем не нуждаться и ценить данную нам жизнь, не тратя драгоценное время на ссоры и ругань. Она отпустит боль и обиду на судьбу.
Конец.