- Скворцова! Скворцова! - оклик прервал её мысли и заставил посмотреть на сидящих перед нею, - Скворцова, слышишь, ты в списке кандидатов в комсомол.
Лиля рассеянно кивнула и встала.
- Что ты готова сделать для этого?
Она пожала плечами:
- А что надо?
- Отметки у тебя неплохие, ты ведёшь социально-активную жизнь и хорошо зарекомендовала себя в пионерской организации, - Иванов нахмурился, - Но тебя неоднократно замечали в обществе хулигана и уголовника Усова. Это позорит...
- Никакой он не уголовник! - неожиданно для себя прервала его пламенную речь Лиля.
- Три привода в милицию, это по-твоему не уголовник?! - выкрикнул Иванов, но тут же, одёрнув себя, продолжил заготовленную фразу, - Это позорит тебя как представителя советской пионерии и не позволит стать комсомолкой! Или ты прекращаешь всякие отношения с упомянутым выше уголовником Усовым или тебе придётся уйти из пионеров.
Иванов оглянулся, ища поддержки, на ребят, сидевших рядом с ним:
- Кто за отчисление Скворцовой из пионеров, в случае неповиновения требованиям совета дружины?
Руки подняли все. Лиля упрямо сжала губы.
- Отвечай, Скворцова, ты готова подчиниться нашим требованиям?
- Нет.
Лиля развязала галстук, отцепила значок от передника и всё это аккуратно положила на стол перед Ивановым.
Если у Лили новый год начался с огорчений, то у Вальки всё складывалось, по его мнению, самым наилучшим образом. Учёба в ремесленном училище нисколько не мешала его личной жизни, более того, как бы приобщала его к миру взрослых.
Одним поздним январским вечером ему, как говорится, фартануло. Он проводил Лилю после вечернего сеанса кино и возвращался домой. Как вдруг перед ним нарисовался типчик. Валька узнал его - Колька Штырь с Васильевского острова. С василиостровцами у Валькиной команды иногда случались кровопролитные стычки.
- ЗдорОво! - крикнул Валька. Настроение у него было приподнятое и перспектива небольшой потасовки его нисколько не пугала.
Но Штырь повёл себя странно - он не только не ответил на приветствие, но и испуганно шарахнулся в сторону. Всё же Валька успел подставить ему ножку и Штырь неуклюже грохнулся в снег, вскочил и тут же пустился наутёк.
Валька недоумённо посмотрел ему вслед: ни поговорить, ни подраться! Он засунул руки поглубже в карманы пальто, но тут его взгляд выхватил какой-то предмет там, где упал Штырь. Бумажник! Валька поднял, заглянул внутрь и присвистнул. Пятьдесят рублей новыми и иностранные деньги!
Позже, дома, он закинет ненужную ему валюту в дальний ящик стола, затеряет среди старых тетрадей и забудет об этих деньгах до поры. Но сейчас он переложил купюры во внутренний карман пальто и беззаботно выкинул бумажник в соседний сугроб.
В день рождения Лили на эти самые найденные рубли Валька шиканул. Он повёл её в кафе “Минутка” на Невском проспекте и там преподнёс подарок: тоненькую золотую цепочку с кулончиком-сердце. Таких дорогих вещей у Лили никогда ещё не было. Цепочка была новая, даже с биркой из магазина. Но Лиля и не подумала сомневаться в своём возлюбленном. Если он сказал: “Зер гут”, значит так оно и есть. Она всегда и во всём ему доверяла.
Ей было так хорошо и уютно с ним. А сегодня, в этот особенный день она ещё острее чувствовала его любовь. Наплевать на школу, на их дурацкие запреты и изгнания. Ведь у неё есть Валька, а больше ей никто не нужен.
Он проводил её до парадной. Их фиолетовые тени, такие чёткие, на искристом снегу, слились воедино.
- Я люблю тебя, Лиля, - он обнял её так крепко, что перехватило дыхание.
Расстаться с ним в этот чудесный вечер было выше её сил.
- Идём ко мне, - прошептала она, - Мать сегодня на сутках.
Незамеченные бдительными и подозрительными ко всем и всему соседками, они поднялись по широкой гулкой лестнице на пятый этаж, вошли в квартиру и тихонько прокрались в комнату.
Любовь, повернувшаяся к ним своей новой гранью, связала их ещё теснее. Жизнь обрела новый смысл. Ночь через три.
В одну такую апрельскую ночь он возвращался домой, беззаботный и счастливый. И тут перед ним снова нарисовался Штырь. Тот самый Колька Штырь, который пару месяцев назад улепётывал отсюда со всех ног. Только теперь он был не один. Их было трое: Колька, какой-то тип в кепке и пижонского вида субъект в модных узких брюках .
Связываться с тремя Вальке не хотелось, отступать тоже. Он сделал вид, что совершенно равнодушен к их появлению, но пройти мимо они не позволили.