– Макарыч, проверь.
Полный, краснолицый Макарыч присел на землю возле ящиков, икнул, вставил в глаз лупу, открыл первый ящик, и каждый предмет в нем изучил. Все, кроме Кравченко и субъекта по имени Гусев, столпились вокруг Макарыча – всем было интересно. Макарыч работал быстро. Не прошло и десяти минут, как он сказал:
– За аутентичность не ручаюсь, но золото и камешки – настоящие.
Кравченко спросил:
– Если это подделки, но из настоящего золота, сколько они могут стоить?
Макарыч подумал, поприкидывал, и ответил:
– Тридцать пять миллионов.
– Э…
– Фунтов стерлингов, разумеется.
– Любишь ты, Макарыч, все на фунты мерить.
– Привычка. Все ювелиры так мерят.
– Ты не ювелир, Макарыч. А если не подделка?
– Я не специалист, – возразил Макарыч.
– Примерно?
– Может к трехстам миллионам подбирается, может и к миллиарду, черт его знает. Если не праздный интерес, то я мог бы попросить Козлова посмотреть. Но Козлов – тот еще фрукт. Он обязательно попросит…
– Совершенно праздный интерес, Макарыч, не страдай. – Кравченко оглянулся на задержанного Гусева. – Пойдем внутрь, побеседуем.
Гусев встрепенулся и спросил с неприязнью в голосе:
– Куда это внутрь?
– В вагон.
Гусев насупился, подумал, и сказал:
– В вагон я не пойду.
Кравченко хотел было уже ляпнуть, «А тебя и не спрашивают», но что-то удержало его от этого.
– Ладно, – сказал он. Посмотрел на своих. – Вот что, мужики, вы все-таки слетайте в южном направлении, сообщите на станции, что вагон на путях недвижный. Камешки мы нашли, и ладно.
Четверо из шести мужиков кивнули и пошли ко второму вертолету.
– Эй, – сказал им вслед Кравченко. Мужики остановились. – Скажите там заказчику, что, мол, посылка обнаружена, в сохранности, и один хорек в силках. Ждем дальнейших инструкций.
***
Присели на землю возле полозкового шасси Кравченко с Гусевым.
– Наручники снимите, – попросил Гусев вяло.
Кравченко подумал, подумал, да и снял с него наручники. Никуда он не убежит. Кругом степь, видно далеко.
– Вы – люди Землемера? – спросил Гусев.
Кравченко не ответил. Встал, распрямил плечи – большой, мощный – потянулся, и снова сел на землю.
Сообщат ребята на станцию о заблудившемся вагоне. Там передадут по цепочке. Как водится, движение перекроют вплоть до выяснения произошедшего, с обеих сторон. Бедные путешественники будут томиться на станциях и вокзалах – сутки могут проторчать. А нечего ездить туда-сюда. Сидели бы дома. Скорые товарняки застрянут, владельцы товара обидятся, начнут говорить про быструю порчу продукта – ну так в следующий раз будут самолетом переправлять, нечего жадничать. А большие люди будут тем временем договариваться о том, как именно и кому представить все это дело. Скорее всего дадут приказ Фикусу забрать посылку и лететь на север. Пойманного ликвидировать. И только после этого сообщат официальным властям. После этого приедет локомотив и оттолкает вагон на следующую станцию. Договариваться большие люди будут долго, выяснять между собой, что и как…
– Эй, начальник!
Кравченко поднял голову. Макарыч, сидя в вертолете, в наушниках, подзывал его, указывая на микрофон. Кравченко залез в вертолет, взял у Макарыча микрофон и наушники.
– Слушаю.
– Допросите задержанного. Узнайте, что у него за группа.
– Мы группу поймали сегодня утром.
– Это была группа для отвода глаз. А есть и настоящая, та, которой понадобилась посылка. Узнайте, кто стоит за этой группой. Имейте в виду, что подозрения самые мрачные.
Суки, подумал Кравченко. Если подозрения – значит, опять что-то не поделили заправилы, будут теперь обвинять друг друга. Дело затянется. Допросить задержанного? Наверняка он не главный в этом деле, хоть и Гусев. Личность известная, с репутацией, но кража перевозимого – не его амплуа. Не он придумывал. Возможно, его просто подставили. Поэтому и не дал я ему в морду.
Кравченко снова сел на землю рядом с Гусевым. Сказал:
– Велено тебя допросить.
Гусев пожал плечами. Кравченко это не понравилось.
– Так не пойдет, Гусев. Тебе, может, скучно отвечать на вопросы, но уж потерпи.
Гусев поднял на него глаза.
– А мы разве на ты?
– Хорошо, давай на вы. Давайте. Что здесь произошло, господин Гусев?
Гусев поднял голову, некоторое время смотрел на Кравченко, и вдруг сказал:
– Вы ведь все равно не поверите.