Андрюшка сидел на корточках в самой середине города. Он мостил цветными осколками центральную площадь. Он не просто так покрывал её кусочками стекла, а кажется, хотел выложить какой-то узор. Но узор, видимо, не получался. Андрюшка хмурился и покусывал губу.
Валька мог бы подойти и помочь, но чувствовал, что Андрюшка не обрадуется. Валька знал, как это плохо, если за спиной появляется непрошеный советчик или зритель.
Андрюшка встал, шагнул, как Гулливер, через городскую стену и в раздумье стал смотреть на город.
Он стоял, обняв себя за плечи и наклонив голову. Матросский воротник на правом плече вздыбился до уха. Лицо у Андрюшки было очень сосредоточенное и немного обиженное: «Не получается почемуто…»
Валька взглянул и почти машинально попробовал пальцем остриё карандаша: «Хорош? Годится?»
На куске картона он осторожно вывел контур маленького острого подбородка. Потом легко прочертил две скобки – получилась нижняя губа приоткрытого Андрюшкиного рта. Верхнюю губу Валька наметил одной тонкой чёрточкой. Он знал: лишние штрихи никогда не усиливают сходства. Главное – точность.
Андрюшка стоял не шевелясь. Будто догадывался, что это очень нужно Вальке. А Валька уже несколькими линиями набросал отросшую Андрюшкину чёлку и провёл короткие чёрточки бровей. Нос у Андрюшки совсем простой: Валька поставил над верхней губой маленькую скобку – и всё.
Самое трудное – это, конечно, глаза. Особенно когда их почти не видно в тени ресниц. Валька, чуть дыша, вывел тонкие полумесяцы опущенных век. Аккуратно прочертил уголки глаз. Несколькими точками отметил ресницы. А потом волосяными штрихами прорисовал окружённые светлыми ободками зрачки – так осторожно, словно он был хирург и проводил остриём по живому глазу. Он не мог ошибаться. Ведь у него не было резинки.
И, может быть, хорошо, что её не было. Осторожность помогла Вальке. Он отложил карандаш, взглянул на Андрюшку, потом на рисунок и увидел: похож. Как ни смотри, а похож.
Сходство редко удавалось Вальке, и теперь он очень обрадовался.
Нужно было обязательно закончить рисунок. Карандашик заплясал на картоне. Валька рисовал Андрюшку в полный рост. Тонкая шея, сбитый воротник матроски, мятые штаны, клок тельняшки, маленькие ладони на узких плечах, сандалета с отскочившим ремешком на правой ноге. Левая нога почти до колена был закрыта крепостной башней.
На остроконечной башне рубиновым светом горел маленький стеклянный осколок…
Взрослые всё чаще проходили недалеко от песочной кучи. С любопытством поглядывали на растущий город, а заодно и на Вальку. Валька встал, сунул картон под рубашку и зашагал домой. Андрюшка посмотрел вслед, но окликнуть, видимо, не решился.
Дома Валька взял резинку и убрал из рисунка всё лишнее. Торопливые короткие штрихи заменил точными лёгкими линиями, и портрет сделался гораздо лучше. Выразительнее.
Валька осторожно перенёс его на папиросную бумагу, а с неё– на альбомный лист. Потом достал чёрную тушь и обвёл карандашные линии тонким пером. Особенно долго он колдовал над лицом Андрюшки, боясь изменить даже самую крошечную чёрточку.
Кажется, вышло как надо.
Маленький тонкий Андрюшка в задумчивости стоял над Песчаным городом. Впрочем, город получился не очень хорошо. Контур крепостных зубцов и башен был слишком ломаным и небрежным. – «Если прорисовать ворота и бойницы, будет лучше», – подумал Валька. Но сделать ничего не успел. Взглянул на часы и охнул: было время обеда, а он ещё не сбегал за хлебом…
Уже после двух часов, когда мама и отец снова ушли на работу. Валька взял альбом. Но распахнулись двери, и без стука шагнул в комнату Андрюшка.
– Валька… Кто-то разломал наш город.
Он сказал это тихо, почти виновато. Но глаза у него были совсем не робкие. Потемневшие. Какие-то требовательные глаза…
Город лежал в развалинах. И площадь, недавно блестевшая стеклянными узорами, была перепахана и полузасыпана песком. А по песку, по склонам Жёлтой горы, как следы чудовищного змея– хищника, вились узорчатые отпечатки велосипедных шин.
Все ребята были уже здесь. Горластый Юрка теперь стоял, крепко сжав губы, и колотил себя по колену смятой тюбетейкой. Два пятилетних малыша– – Витька и Борис – одинаково приоткрыли рты и смотрели на развалины опасливо и удивлённо.
Андрюшка опустился на корточки и начал молча выбирать из песка цветные осколки. Потом спросил:
– Валька, теперь тебе их обратно отдать?
– Ну что ты! – торопливо сказал Валька. – Зачем они…
Маленький Павлик неслышно подошёл к Вальке и объяснил:
– Нас позвали обедать, и мы все пошли. А кто– то приехал и всё сломал… Почему?
Валька не знал почему. Он отвёл глаза и посмотрел на Ирку. Ирка– скандалистка молча плакала. Так плачут упрямые мальчишки, когда какая– нибудь беда всё– таки доведёт их до слез. Иркины слезы падали на утрамбованный подошвами песок и оставляли следы, похожие на крошечные лунные кратеры. Валька машинально подумал, что когда– то уже видел такие следы капельных ударов.
Он услышал мягкий шорох тормоза, оглянулся и увидел велосипедиста.
Вернее, сначала увидел лишь колёса. У Вальки хорошие глаза. Он издалека разглядел узор на передней шине. «Он», – подумал Валька.
Тогда он посмотрел на хозяина велосипеда.
Это была знакомая личность. Витька Волощук, с непонятным и ласковым прозвищем «Козлик». В прошлом году он учился в той же школе, что и Валька, только не в четвёртом классе, а в пятом.
– Это он, – чуть слышно сказал за спиной Павлик.
Витька, улыбаясь, смотрел на Вальку.
– Привет, Бегунец! Ты разве тут живёшь?
– Это он, – злым шёпотом сказала Ирка. Валька быстро оглянулся. Строители Песчаного города стояли позади почти ровной шеренгой. Они смотрели на Вальку с напряжённым ожиданием. Валька знал, чего они ждут.
Руки у него противно ослабли: Валька не умел драться. Не встречал он ещё в жизни таких врагов, с которыми надо сходиться один на один и драться всерьёз. Были, конечно, короткие стычки, были общие свалки, в которых больше шума, чем дела, но там не требовалось ни уменья, ни особой смелости.
– А я, понимаешь, уже две недели здесь живу, а знакомых не вижу. Тоска – как на кладбище! – весело продолжал Козлик. Он смеялся. Он был рад, что встретил Вальку. Хоть не очень хороший знакомый, но всё-таки из одной школы. Козлик прыгнул с седла и положил велосипед.
Валька криво улыбнулся и стал подходить к Витьке. Позади он услышал шаги: кто-то двинулся следом. Андрюшка?
– Привет… – сказал Валька Козлику. Шаги оборвались – Андрюшка отстал.
– Что, новая машина? – Валька кивнул на велосипед.
– Отец вчера купил, – охотно объяснил Козлик. – Еле-еле я его сагитировал.
У него было круглое белобровое лицо и коротенькие светлые волосы. Они торчали косичками, как частые рожки. Может, поэтому он – Козлик?
Переднее колесо велосипеда медленно вертелось, и по спицам прыгали солнечные искры.
За спиной у Вальки было молчанье.
– Ну как ездит? – проговорил Валька.
– Люкс! Как по воздуху!
– А по песку? – хрипловато спросил Валька. – Тоже как по воздуху?
– Тянет и по песку. Один раз только забуксовало, там, на ихней куче. Прямо на ихних домиках. Ладно, хоть шины на стёклах не пропорол.
– Ты, – медленно сказал Валька, – гад… Козлик очень удивился. Он даже не рассердился сначала. Он подумал, что Валька шутит. А когда увидел, что шутки никакой нет, попросил:
– Повтори!
И выпрямился. И стал выше Вальки на полголовы. У него были голубые колючие глазки и длинные мясистые руки. И повторять было незачем.
Валька размахнулся и неумело, из-за плеча, ударил кулаком по Витькиному носу.