В толпе стали раздаваться смешки. Люди не понимали о чём говорит Папаша. Никакого транспорта поблизости не было.
— Так это, куда грузиться то? — задал мучивший всех вопрос Карапуз.
— Сюда, — сказал Папаша и взбежал по трапу, невесть откуда взявшемуся прямо рядом с ним.
По толпе пробежал ропот удивления и восхищения. Такого никто из присутствующих не видел. Дело было в том, что и сейчас они ничего не видели, кроме трапа и проёма двери, в котором исчез Папаша.
Люди стали подниматься и осторожно двинулись к Призраку.
Папаша боялся что будет хуже. Трудно представить как разместятся сто человек в замкнутом пространстве, на такое количество не рассчитанном. Тем более,что Призрак согласился пускать пассажиров далеко не во все свои помещения. В этом он был принципиален.
Разместились прекрасно, и места осталось много. Но подумав, Папаша решил в следующий раз всё равно не увеличивать лимит, а возить сотнями. Зачем набивать людей как консервы в банку. Пусть дышат свободно. Да и Призрак, хотя ворчал тихо, но был, мягко говоря, не в восторге от этой работы перевозчика и от такого количества чужих людей на борту. Он понимал, что если что, то не сможет их контролировать и это ему не нравилось.
Но никакого «если что» не случилось, пролёт прошёл гладко, люди сидели и восхищались происходящим. Они вообще не понимали как корабль может быть невидимым. Это было для них совершенно фантастическим явлением. Может только несколько человек что-то слышали краем уха, на уровне слухов, и всё.
Когда Призрак заходил на долину реактора, Папаша попросил его взглянуть, на месте ли портал. Портал оказался на месте.
Когда все выгрузились и Призрак торопливо поднял трап и закрыл вход на корабль, у Папаши возникло ощущение, что он ещё и облегчённо вздохнул. Но, возможно, ему это только показалось.
Он с Карапузом обошёл окрестности, пока остальные растаскивали вещи и начинали распаковывать инструменты. Ту поляну, где садился крейсер, Папаша попросил не трогать, да и здания пока не обследовать, это будет следующий этап. Сначала нужно было обустроиться возле входа в башню, где располагался реактор. Разбить лагерь и приготовиться к приёму следующих групп.
Приблизительный план у Папаши уже был, сейчас они с Карапузом просто привязали его к местности, уточнили где именно и что именно будет располагаться. Когда с планированием было покончено, Папаша дал последние напутствия, попрощался до завтра и забрался в неохотно пустивший его Призрак.
— Давай-ка опять в патруль. На этот раз нужно с Ваней всё обсудить. Там и заночуем.
Глава 8
Ваня вылез из своей золотой яхты весь перемазанный смазкой с головы до ног.
— Ты чем там занимался? — удивился Папаша, — куда нужно было залезть, чтобы так перепачкаться?
— В самые кишки, Папаша, в самые кишки, — Ваня задумался, — я тут вспомнил, как барахтался в мозгах у живого дерева, так там и то чище было…
— Где ты барахтался? — на всякий случай переспросил Папаша.
— Не бери в голову, долго рассказывать, — улыбнулся Ваня.
— Починил свой агрегат? — спросил Папаша, — пользоваться им уже можно?
— Практически, да! — с гордостью сказал Ваня, — так, провожу профилактику подвижных механизмов и узлов, чтобы не заклинило ничего в ответственный момент. И ребята местные мне хорошо помогают, без них не во всём бы сумел разобраться.
— Так, может, на тебе будем людей возить? — спросил Папаша, — а то на Призраке не очень хорошо. Во-первых, слишком многие начинают знать про этот корабль, а во-вторых, он и сам недоволен, что его так используют. Ворчит постоянно.
— Через несколько дней, — сказал Ваня, — я там кое-что разобрал, теперь обратно собрать нужно.
— Нет, это не походит, — вздохнул Папаша, — за это время я на Призраке всех уже перевожу.
— А крейсер ты пока что светить не хочешь, как я понимаю, — сказал Ваня, оттирая грязной тряпкой кисть руки, которая от этого становилась ещё больше перепачканной, только более равномерно.
— Ни в коем случае! — покачал головой Папаша, — такой козырь нужно держать в секрете! Я и твой-то корабль не очень хочу из этой зоны выводить. Но ты же всё равно не усидишь тут и будешь летать по планете, верно?
— Верно, — улыбнулся Ваня и принялся размазывать грязь по второй руке.