— Сейчас! — я подбегаю к валькирии, но она поднимает руку вверх, останавливающим жестом.
— Не подходите, — говорит она: — тренировочный поединок закончен! Оставайтесь на месте, Владимир Григорьевич!
— Так это, черт побери, оказывается тренировочный поединок. — говорю я: — Вот оно что… да что такое тут творится⁈
— Погодите, Владимир Григорьевич. Сейчас Мария Сергеевна сама все объяснит — говорит валькирия и я только хмыкаю в ответ. Конечно объяснит. Это же она вот тут лежит с переломанными руками и ногами и вывернутой головой, она вот сейчас встанет и все нам объяснит. Только нам придется спиритический сеанс проводить, потому что с такими травмами не встают. И… тут тело женщины-Халка начинает светиться и даже немного приподнимается в воздухе. Валькирия тут же набрасывает на тело китель… зачем?
На моих глазах тело начинает приводить себя в порядок, выправляются вырванные суставы и сломанные кости, с хрустом встает на место позвоночник. Сияние ослабевает и полковник Мария Сергеевна — встает на землю и открывает глаза. Запахивает китель на груди. Только сейчас понял, зачем валькирия набросила на нее одежду — ее рубашка была разорвана на груди и если бы не китель, сейчас я бы видел обнаженные перси полковника. Странно, что для валькирии возможность продемонстрировать грудь полковника была намного важнее чем то, что у полковника было все тело переломано. Что у нее шея была сломана, вывернута под неестественным углом! Но нет, валькирия бежит к нам не с аптечкой, например, а с одеждой — дабы полковника никто в непристойном виде не увидел. Это же странно, нет? Что за вывернутые понятия о морали и приличиях здесь? Почему…
— Поздравляю Владимир Григорьевич, — задумчиво произносит полковник Мария Сергеевна, которую я уже не чаял увидеть в живых: — у тебя действительно открылся Родовой Дар. И хорошо, что я решила проверить это самостоятельно. Боюсь что никто другой на моем месте не выдержал бы этого удара.
— Это был удар? Мне показалось, что я едва задел вас. — говорю я, проматывая в голове короткий бой. Так и есть — я едва задел ее коротким джебом, такая атака даже не преследует цели нанести урон, а скорее отвлекает противника, следующим должен быть мощный акцентированный хук в голову… и если так сработал мой джеб, то слава богу, что я не попал хуком. Но… как такое может быть?
— Даже так? Похоже, что… Семенова! — окликает валькирию полковник Халк.
— Здесь, госпожа полковник!
— Сделай-ка нам стенку.
— Слушаюсь, госпожа полковник! — валькирия изобразила руками странные жесты и, упав на одно колено, с размаху вдавила ладони в землю. Из земли с тяжелым звуком выросла стена! Около двух метров в высоту и шириной в пять метров… приблизительно.
— Покрепче, — сказала полковник, оценивая стенку: — покрепче ее сделай. Еще парочку сразу за ней. Вот так. Хорошо. Теперь — она поворачивается ко мне: — Владимир Григорьевич — прошу.
— Что именно? — все еще зол на нее, хотя и понимаю, что это глупо. Вот так, сходу никто убивать меня не собирался, шла проверка моего потенциала, а если бы я поломался пополам или там в желе разбился, так меня бы собрали. Какая к черту тут медицина, если Мария Сергеевна вместо Иисуса Христа, мертвых может поднимать? Это все меняет сразу. Иметь на поле боя такого вот юнита — это все равно, что играть в стрелялку с читом на бессмертие.
— Ударь по ней. — приглашает она меня. Вопрос «а сразу так нельзя было» — застревает в глотке. В чужой монастырь со своим уставом не лезь.
— Хм. — вообще вызывает раздражение вся эта история с «а давайте мы вас убьем, Владимир Григорьевич», с тем чтобы через пять минут «помилуйте, вы еще обижаетесь? Что за глупость…». Вот в жизни не поверю, что такие вот «проверки» тут на поток поставлены… не может такого быть. И… а сама полковник Мария Сергеевна — бессмертна? Каков предел ее способностей? Может ли она поднять, скажем разложившийся труп? Или скелет?
С другой стороны, самому интересно, что я за зверек такой и какие у меня пределы. Сжимаю руку в кулак и отвожу назад. Упираюсь ногой. На выдохе — посылаю руку вперед, мысленно готовый к острой боли в костяшках, стена кажется довольно твердой…
— ТУНЦ! — снова щелчок и во все стороны летит пыль. Зажмуриваюсь. Отступаю назад, тряся головой. Открываю глаза. Стены больше нет, какие-то обломки. Пыль и мелкая каменная крошка оседают в воздухе.
— Так и есть — кивает Мария Сергеевна, застегивая китель: — Старший Родовой Дар. Думаю, что нам имеет смысл заявить о браке. Когда сватов изволите прислать, Владимир Григорьевич?