— Не примет! — кричит второй оставшийся с Малютиным мужчина. Вернее — молодой человек. В таком же франтоватом пальто с явно выраженной талией и с высоким цилиндром на голове. У него короткие усики, вызывающие неприятные ассоциации с документальными фильмами про Вторую Мировую войну и некоего Адольфа Алоизовича.
— Ох ты ж… — качает головой целитель и глядит на меня с неким упреком: — и как вы его так из себя вывели, Владимир Григорьевич?
— У меня талант — развожу руками я и целитель вздыхает. Поворачивается назад и идет к Малютину с его секундантом, видимо уладить детали предстоящей дуэли. Я же стою на месте и пытаюсь осознать, что я тут делаю и кто я такой вообще. За прошлую ночь в моей голове пронеслись совершенно дурные сны, я куда-то падал, летел куда-то на звездном корабле, спасал делегацию Федерации от культистов Арона, проходил курс управления тяжелой бронетехникой и завалил экзамен, провалив меху под лед где-то на металлических лунах Сайрона. Но половины из своих снов я не помнил. Точно так же я не помнил кто я был до того, как вселился в тело Уварова Владимира Григорьевича, но совершенно точно знал, что я — не он. Надо вспомнить, надо обязательно вспомнить, кто я и почему оказался тут… что произошло в моей прошлой жизни. Почему-то это казалось мне очень важным. Вот уже третьи сутки как я тут и до сих пор не знаю — кто я такой и что я тут делаю. Потому мне до сих пор все окружающее кажется каким-то дурным сном… вот я сижу в кабине меха и успокаиваю дыхание, погружая себя в сомнамбулическую кому по методике Крейслера-Давыдова, чтобы не потреблять лишнего кислорода и облегчить работу спасателям, а вот я уже стою на дуэльной площадке в мундире гвардии лейтенанта, выравнивая дыхание и приводя в порядок гормональный фон по той же методике. Как там в новой голографической пьесе ИИ Бунье — «страх — это маленькая смерть. Страха нет, нет и смерти».
— Ты чего? Володя? Очнись! — тормошит меня гусар, и я открываю глаза. Я вспоминаю. Не все, но что-то. Я всегда был офицером, но только у меня дома офицер — это совсем другое. Корпус Дальней Разведки. Альтаир. Бетельгейзе. Двойные звезды Патрика-Крому. Метановые озера Ллейс и адские лавовые острова Нти. Люди, лица, тренировки, круглосуточные дежурства над мониторами, повышение квалификации, операции под прикрытием, массивы данных и… Алекса!
— Алекса? — говорю я вслух, ожидая услышать привычный женский голос в своей голове. Тишина. Я здесь один. И правда, имплантированная в черепную коробку ИИ-помощница, которая управляет всем вокруг и дает советы — осталась в том, прежнем теле… что-то я уже вспомнил, но не все. Далеко не все. Воспоминания смутны и чтобы рассеять туман мне приходится напрягаться, но как только я вытаскиваю их на поверхность — они лопаются как мыльные пузыри. Учебка, тяжелый ствол винтовки Гаусса через плечо, горячее дыхание марш-броска, темные пятна пота под мышками, пехота, пехота, пехота, топ-топ-топ. Я — пехотинец? Но нет, вот и мои первые звезды и полосы на погонах, вот и здание с табличкой «Высшая Академия Сил Самообороны», вот и удостоверение — пластиковый прямоугольник, который при нажатии пальцем — становится прозрачным и выплывает фотография и надпись «Департамент Дальней Разведки»…
— Володя! Тебе дурно? Сергей Дмитриевич, ему дурно! Мы можем перенести дуэль? Или отменить? — хлопочет рядом со мной гусар. Я отстраняю его. В голове немного проясняется. Воспоминания — на потом. Сейчас надо действовать, выводить ситуацию в плюс. Действовал на порыве, оскорбил, был вызван на дуэль, отказ сейчас равносилен остракизму и поражению в социальном статусе. Социальный статус в милитаризированных обществах — это важно. Опасности для жизни нет, есть только мучительный процесс дуэли. Я не уверен в своих силах, их анализ и обучение тоже оставлю на потом. Прямо сейчас есть только один выход из ситуации, самый простой и эффективный, но требующий мужества и умения терпеть боль.
— Я готов. — говорю я и гусар — растворяется за моей спиной. Дружески сжимают мне плечо пальчики валькирии Цветковой — сжимают и тоже исчезают где-то там, за спиной. Отходит в сторону и секундант господина Малютина, он ухмыляется и трясет головой. Пар вырывается из моего рта, и я на секунду вспоминаю что и как надо делать в ситуации, когда боль неизбежна. Альберт Крейслер изобрел свою методику управления нервной системой еще в середине двадцать первого века, этот способ называется «Лесной пожар» и основывается на физиологии нервной системы. Если вы умеете инициировать импульсы в своей нервной системе произвольно, то вы умеете и управлять своей болью… только вы пока об этом не знаете. Что происходит с двумя сигналами, идущими по одному проводу навстречу друг другу, с одной и той же частотой? Они подавляют друг друга. Техника опасная… если применять ее попусту. Но в случае, если ты лежишь в бронескафе, придавленный скалой, а ноги у тебя превратились в кровавую пульпу — это очень нужная техника. Как и в том случае, если огненный маг будет поджаривать меня как поросенка на Рождество…