Скрипнула дверь, из ванной, обмотав бедра полотенцем, выдвинулся Михаил, застыл на пороге, с удивлением глядя на Ольгу, что, сосредоточенно перебирала одежду, методично вытаскивая из шкафа плечики, одни за другими. Мельком оглядев вещь, Ольга отбрасывала плечики в сторону, и тут же тянулась за следующими. Большая часть одежды смятой кучей лежала в стороне, и лишь немногое, сложенное аккуратной стопочкой, возвышалось рядышком, на диване.
— Я не помешал? — Михаил решился нарушить молчание.
Не прерываясь, Ольга произнесла коротко:
— Миша, это не то, что ты думаешь, но на некоторое время я должна исчезнуть из города.
Скрестив руки на груди, Михаил нахмурился, недовольно поинтересовался:
— Может, все-таки объяснишь, что происходит? Ты уезжаешь по делам на ночь глядя, возвращаешься через час и начинаешь собирать чемоданы. Возможно, кому-то это и не покажется странным, но мне бы хотелось знать — что происходит?
Ольга на мгновение повернулась, кротко произнесла:
— У меня очень большие проблемы, такие большие, что нужно немедленно уезжать из города.
— Такие большие, что даже я не могу о них узнать? — лицо Михаила дрогнуло.
С тяжелым вздохом, Ольга опустилась на диван. На мгновение невыносимо захотелось рассказать все, поделиться, сбросив с плеч груз жизненных перипетий, что стал давно привычным, но сейчас давил с такой силой, что пригибал к земле подобно бетонной плите, но рассказать, значило вовлечь Михаила в противостояние с организацией, а это могло кончиться лишь одним. К тому же, Ольга сомневалась, что, выслушав все, любимый не отвернется, преисполнившись презрения. Упрямо наклонив голову, она сказала лишь коротко:
— Так надо. Просто поверь… если можешь.
Глядя, как она начинает упаковывать вещи в чемодан, Михаил не выдержал, воскликнул с болью:
— Но ведь это не правильно! Так не должно быть. Мы долго встречались, ты согласилась переехать ко мне. Прошло три дня и… Что могло произойти за жалких трое суток, о чем нельзя сказать, собирая чемодан у меня на глазах?
Чувствуя, как разрывается сердце, Ольга шагнула к другу, обхватив его руками, прижалась всем телам, подняла глаза, где, готовые прорваться, скопились жгучие слезы, прошептала чуть слышно:
— Ты не представляешь, как мне тяжело держать в себе все, не позволяя выговориться даже самым близким людям. Но поверь, тому есть причины, и я никогда не стала бы себя так мучить, не будь ты мне столь дорог.
Обняв ее за плечи, Михаил с грустью произнес:
— Может быть и так, хотя, я даже отдаленно не могу себе представить, о чем нужно молчать, но, поверь, мне ни чуть не легче видеть, как ты молча уходишь, отделавшись лишь коротким — «так надо».
Ольга набрала в легкие воздуха для ответа, но ее слова заглушил звонок в дверь.
Глава 14
— Я открою, — Михаил отстранился, двинулся в прихожую.
Ольга гигантским прыжком опередила, загородив путь, с ужасом воскликнула:
— Стой! Не подходи к двери.
Опешив, Михаил остановился, осторожно произнес:
— Оля, я не знаю, что у тебя произошло, но это не повод для паранойи.
Он попытался обойти девушку, но Ольга расставила руки, спросила с подозрением:
— К тебе часто приходят посреди ночи?
Михаил пожал плечами, ответил с затруднением:
— Не часто. Но, может хотя бы спросить, это-то ты мне позволишь? Или я пленник в собственной квартире? — он улыбнулся.
Почувствовав себя неловко, Ольга потупилась, пробормотала виновато:
— Прости, пожалуйста. Похоже, я чересчур перенервничала, — она посторонилась, освобождая проход.
Ласково потрепав подругу за плечо, Михаил подошел к двери, мельком взглянул в глазок, но лишь пожал плечами, пробормотал недовольно:
— Опять лампы поразбивали. Ну что за народ? — Добавил громче: — Кто там?
С лестничной площадки, приглушенный дверью, донесся возмущенный женский голос:
— Вы нас который раз заливаете! Сколько можно? Я терпела, сколько могла, но уже сил нет. Открывайте, пойдемте, полюбуетесь, что вы натворили.