Чувствуя, что начинает возбуждаться, Ольга попыталась отстраниться, но лишь уперлась в стену. По ноге пробежало мягкое, скользнуло на внутреннюю поверхность бедра, поднялось выше, перебирая пальчиками-ножками. Пытаясь остановить домогательство, рука дернулась вниз, но не успела. Мягкие пальчики, что до того лишь щекотали, неожиданно обрели твердость, с силой надавили, раздвинув складки, проникли внутрь, затрепетали нежными лепестками.
Внизу живота возникло жжение, стремительно растеклось по телу, наполняя каждую клеточку сладкой истомой. Руки невольно потянулись к соскам, дотронувшись, легонько сжали. Затвердевшие от холодной воды кончики, словно пронзило током.
Чужой язык во рту уже не казался лишним. Потянувшись навстречу, Ольга впилась в горячий рот партнерши, чувствуя, как окружающее исчезает в пламени желания. Снизу пронзило сладкой болью. Застонав, Ольга ощутила, как шевелящийся цветок внутри резко уплотнился, разросся, заполнив все свободное пространство. Скосив глаза, сквозь плавающие в глазах яркие круги, она с трудом различила, как вторая девушка, стоя на коленях, активно двигает плечами, запустив обе руки ей между ног.
Словно ощутив взгляд, та подняла голову, задорно подмигнула, ее плечи задвигались быстрее. В животе зародился смерч, стремительно разросшись, наполнил тело, ударил в голову, сметая заслоны и захлестывая сознание. Мир потонул в огне, а из перехваченного спазмом горла вырвался крик счастья, угасая, зазвенел тоненькими колокольчиками. Закружилась голова, мягко подогнулись ноги, выскользнув из объятий девушек, Ольга обессилено осела на пол.
Брюнетка поднялась с колен, высунув язык, облизала пальцы, покосившись на Ольгу, томно произнесла:
— А ты медовая.
С трудом расслышав, в ушах до сих пор тоненько свистело, Ольга подняла глаза, сказала с вымученной улыбкой:
— Меня Ольга зовут.
Брюнетка кивнула, ответила:
— Меня Анюта, а вот ее, — пухлая ручка игриво дотронулась до соска Шатенки, — Элеонора.
Та покачала головой, сказала низким голосом:
— Было здорово, но надо одеваться. Сейчас Гюрза завалится, на стрельбы потащит.
Подхватив с крючков одежду, они устремились к выходу. Обернувшись, Анюта бросила на прощание:
— Поторопись, здесь с опозданиями строго.
Хлопнула дверь, по коридору зашлепали босые ноги. Шевелиться не хотелось. Со стоном воздев себя на ноги, Ольга повернула рукоятку крана. Холодная вода забарабанила по плечам, вымывая из тела истому и возвращая к реальности.
Выйдя из кабинки, Оля потянулась к крючку, одной рукой протирая лицо, а другой нащупывая одежду, но пальцы наткнулись на гладкую поверхность кафеля. Ольга открыла глаза, решив, что ошиблась местом, оглянулась. Взгляд прошелся по пустому ряду крючков, туда — обратно, так ни чего и не обнаружив. Покачав головой, она с улыбкой выдохнула:
— С-суки.
Находящиеся в бараке девушки заинтересованно проследили взглядами, как новенькая без всякого стеснения прошлась неглиже по проходу, спокойно забрала с одной из кроватей одежду, после чего вернулась к своей койке, неторопливо оделась, не обращая внимания на глумливые смешки и ехидные комментарии.
Едва Ольга затянула ремень, все-таки штаны оказались ощутимо больше и без должного удержания норовили сползти, как послышался начальственный голос:
— Поднимаемся, выходим.
Оля повернула голову. В дверях, широко расставив ноги, возвышалась уже знакомая женщина. Скрипнуло, со стоящей рядом койки подскочила невысокая девушка с двумя тоненькими косичками, произнесла с досадой:
— Ни минуты покоя. Едва заснешь — Гюрза тут как тут…
Ольга покосилась на соседку, спросила чуть слышно:
— Скажи пожалуйста, а почему Гюрза?
Та отмахнулась, буркнула:
— Да фамилия у нее…
По помещению пронесся шелест. Девушки вскакивали, быстро собирались, успевая за какие-то секунды не только надеть разложенную на тумбах и спинках кроватей одежду, но и заправить постель. Набросив рубаху, Оля покосилась на свою кровать, расправила пару мелких складок на одеяле, захлопнула тумбочку, и выскочила в проход, на ходу натягивая кеды. Несмотря на жуткую, как показалось, скорость, с которой она проделала все операции, из казармы Ольга вышла последней.
По-прежнему стоящая в дверях женщина, покачала головой, бросила сурово:
— Долго собираешься. На первый раз прощаю, но в будущем…