Два самолета скользили в утреннем небе над Бреслау, выписывая сложные фигуры среди затухающих звезд. Первые лучи зари серебрили их крылья. Самолеты, словно играли друг с другом, то сближаясь, то разлетаясь, то падая, то снова взмывая ввысь. Наконец они один за другим пошли на посадку. Откинув стекло кабины, Гейдрих легко спрыгнул сначала на стекло машины, потом на землю и, сбросив шлем, подбежал к самолету Райч, черному с серебряными крестами на бортах. Кабина открылась, Хелене сняла очки и шлем, потом наклонилась, положив руки ему на плечи. Обняв, он осторожно снял ее с крыла. Потом они пили кофе на открытом воздухе, наблюдая, как новобранцы совершают тренировочные полеты. Хелене руководила действиями летчиков по рации, кого-то хвалила, кого-то отчитывала, строго нахмурив брови. Группами и поодиночке истребители с гулом проносились над их головами. Почему, почему именно сегодня ей вспоминаются те дни, с невероятными, пугающими подробностями, словно время неукротимо мчится назад, и все, что прошло, возвращается неотвратимо. Неужели.. Неужели это знак того, что, кроме прошлого, больше ничего не будет? Только прошлое. Будущего нет. Будущего нет?!
Вечером в ресторане, он пригласил ее танцевать и, не стесняясь посторонних глаз, с нежностью прижимал к себе, казалось бы, все решив для себя, раз и навсегда…
Дверь хлопнула.
– Разрешите, – в комнату вошел командир второй эскадрильи Андрис фон Лауфенберг, – госпожа полковник, расшифровали данные воздушной разведки.
– Да, давайте, майор, – она повернулась. Часы в кабинете показывали половину двенадцатого. В этот момент в Праге было 9.30 утра.
Одетый дорожным рабочим Ян Кубис уже несколько раз прошел по участку шоссе, проверяя каждую впадину. Ему казалось, что время тянется долго, как никогда. Несколько раз Кубис посмотрел на часы – минутная стрелка, казалось, застыла на месте. Достав из кармана небольшое зеркальце, Кубис, чтобы не оборачиваться открыто, посмотрел в него на товарища. Губчик по-прежнему стоял около рекламной тумбы, просматривая наклеенные на ней плакаты, наверное, уже в сотый раз. По всем расчетам рейхспротектор уже должен был выехать из своей резиденции и приближаться к Холесовичам. Однако интуиция подсказывала Кубису, что именно в этот день, возможно решающий в их жизни, что-то не заладилось так, как планировалось. Хоть и медленно, но минуты текли, а никаких предвестий появления Гейдриха не ощущалось. Положение становилось опасным. Оставаясь в условленном месте на углу Холесовичей довольно долго, молодые люди легко могли попасться на глаза любому полицейскому, случайно проехавшему мимо. Такая встреча могла закончиться чем угодно, ничего хорошего она не предвещала. Оба террориста прекрасно понимали, что намеченное ими покушение – это последний шанс покончить с Гейдрихом, ведь по Праге циркулировали слухи, что в самом ближайшем будущем рейхспротектор должен был вернуться в Берлин, на весьма высокую должность, там его уже не достанешь. Кубис остановился и, смахнув выступившую испарину со лба, осторожно повернулся к трамвайной остановке. Звякнув колокольцем, очередной трамвай только что отъехал, забрав с собой немногочисленных пассажиров. Воспользовавшись тем, что улица на время опустела, Кубис решился пересечь улицу, чтобы коротко переговорить с компаньоном. Возможно, их агенты обманули их или сами оказались недостаточно информированы. Кубис подозревал, что рейхспротектору могли донести об их намерении, несмотря на всю секретность, и он в последний момент изменил маршрут или вовсе решил не выезжать из поместья. Но почему же тогда гестапо ничего не предпринимает? Уже прошло достаточно времени с того момента, как они покинули съемную квартиру, чтобы гестапо могло начать действовать. Обычно они не медлят – работают, как часы, хорошие швейцарские часы, практически без малейшего сбоя. Или подпольщикам повезло, и пани Властина все-таки ни о чем не догадалась? Тогда надо скорее собираться и уносить ноги. План рушится – это бесспорно. Ощущая легкую панику, Кубис решил пересечь шоссе, но в этот момент Губчик, стоявший к нему спиной, вдруг обернулся и сделал ему знак оставаться на месте. Кубис понял, что все остается в силе. Мучительное ожидание продолжается. Сегодня или никогда. Минутная стрелка сместилась на четверть вперед и неумолимо ползла дальше.
Тем временем рейхспротектор Богемии и Моравии Рейнхардт Гейдрих, нарушив устоявшиеся привычки, все еще оставался в Паненске Брецани. Отпустив Шталекера, он вернулся в столовую, уже прибранную после выходки Лины. Подойдя к раскрытому окну, он смотрел в сад, где после завтрака резвились дети – старшие сыновья Клаус и Гайдер, одетые в униформу «Гитлерюгенд», и младшая дочь Силке, в темно-коричневой амазонке, уже приготовившаяся к утренней прогулке верхом со специально выписанным из Берлина тренером. На площади перед парадным входом в замок водитель Гейдриха обершарфюрер СС Кляйн уже поставил черный «мерседес» с открытым верхом и флажками «СС» на крыльях. Взглянув на автомобиль, Гейдрих вдруг подумал, что несмотря на его приказ, который он отдал перед отлетом в Париж, получив от гестапо сообщение об активизации подпольных групп в Праге, на «мерседес» так и не поставили бронированные листы. К тому же обершарфюрер Кляйн на своей службе был новичком, всего лишь запасным водителем, тогда как постоянный шофер Гейдриха слег в госпиталь с обострением гастрита.
– Папа! Папа! Иди к нам! – заметив отца, вразнобой прокричали Клаус и Силке. Они прыгалали на лужайкев в солнечных лучах. Гейдрих невольно залюбовался ими, веселыми, задорными. Казалось, в такое прекрасное майское утро грех думать об опасностях, что может случиться? Но многие годы, проведенные рейхспротектором в службе безопасности убедили его, что забывать о предосторожностях при любых обстоятельствах – только играть на руку врагу. Именно теперь, когда в его жизни вот-вот должна была наступить разительная перемена и вожделенная цель, к которой он шел долгие годы, невзирая на препятствия и не брезгуя никакими способами для их преодоления, именно теперь было бы обидно и глупо подвернуться под руку партизанам, которые в последние месяцы, по сведениям гестапо, развернули за Гейдрихом настоящую охоту. И Гейдрих вполне отдавал себе отчет, что пражское отделение гестапо, формально подчиненное ему, а на самом деле действующее по указке Мюллера из Берлина, не проявило достаточно рвения, чтобы обезопасить рейхспротектора. И на то были причины. Ведь шеф IV АМТ (Управления) службы безопасности, обергруппенфюрер СС Мюллер, действовал под диктовку рейхсфюрера Гиммлера, для которого Гейдрих, его заместитель, в прошлом единомышленник, почти друг, сделался нынче хуже кости в горле. Более того, в Париже Гейдрих узнал, что по личному указанию Гиммлера Мюллером и главой разведки СС Вальтером Шелленбергом еще год назад был подготовлен специальный отряд диверсантов, которым предписывалось внедриться в ряды чешских партизан и добиться расположения их командования. Вполне вероятно, что именно через своих посланцев Мюллер и Шелленберг могли вбросить террористическим главарям мысль о необходимости устранения рейхспротектора, в угоду Гиммлеру, конечно. И даже приказать местному гестапо до поры до времени закрывать глаза на деятельность подпольщиков в этой сфере. Скорее всего, так и было. Гейдрих не сомневался, что активизация партизанских действий против него инспирирована не столько англичанами, которые помогают чешским «патриотам» значительными денежными вливаниями, сколько его собственными сослуживцами при непосредственном участии, и даже руководстве, Гиммлера. Ведь будь иначе, система сыска, которую сам Гейдрих выстроил в протекторате, почти идеальная, не давала бы таких сбоев, как она дает сейчас, когда на его вопросы о мерах, предпринятых против подпольщиков, шеф пражского гестапо штандартенфюрер СС Далюге отвечает столь расплывчато, что становится понятно – не сделано практически ничего. Спору нет, подковерная схватка с Гиммлером, которая началась не вчера, в последнее время обострилась. Но Гейдрих уже почти праздновал победу. Он не торопился ехать в Градчаны даже вовсе не потому, что ему наскучила работа или он устал после возвращения из Парижа. Просто была уверенность, что все, о чем ему придется объявить на совещании, уже было известно Далюге и примыкающим к его группировке. Рейхспротектор покидал Прагу, покидал ради того, чтобы получить новое, очень важное назначение от фюрера. Это назначение, несомненно, подчинит ему не только «мелкую сошку» вроде Далюге, но и самого Гиммлера. Потому не надо торопиться. Пусть помучаются, предполагая, как, получив долгожданную власть, он распорядится их судьбой. Во всяком случае, для себя Гейдрих решил точно, что многие не сохранят своих постов, в том числе и Гиммлер. И наверняка ему известно о том ничуть не хуже.