Получив назначение на Балтийский флот в эскадру Редера, Гейдрих сразу проявил себя как большой умница, способный, работящий и дисциплинированный офицер. Его тяга к культуре, доскональное знание немецкой музыки, прекрасная игра на скрипке были предметом насмешек в училище, но сыграли важную роль в его продвижении на новом месте службы. Адмирал Эрих Редер, сам поклонник Вагнера, заметил Гейдриха в офицерском собрании, когда тот играл на скрипке «Валькирию», и пригласил к себе в имение погостить. Участник многих кампаний, в том числе свидетель печального для Германии итога Первой мировой войны, Редер спокойно перенес все унижения восемнадцатого года. Он понимал, что расслабляться и жаловаться на судьбу нет времени. Надо думать о будущем Германии. Пусть другие митингуют и строят баррикады в Гамбурге, он, Редер, сумеет под их шумок даже из сокращенного по условиям Версальского мира флота сделать основу для будущего господства Германии в северных морях. Англичане еще пошатнутся, когда он реализует все свои планы. Но для того, чтобы мрачное настоящее его родины в самое кратчайшее время превратилось в могущественное и радостное будущее, адмиралу Редеру нужны были надежные помощники. Он придавал офицерскому корпусу ключевое значение в претворении своих намерений в жизнь. Высматривая самых способных и перспективных офицеров на кораблях, он привлекал их к своему домашнему кружку и воспитывал дальше, в независимом, гордом прусском духе, который не могут поколебать ни временные военные неудачи, ни жалкие потуги коммунистов привести Германию к обществу всеобщего равенства. Его кружок был своего рода элитарным клубом, куда допускались только избранные. Как правило, чтобы стать членом этого кружка, необходимо было иметь не только высокие профессиональные качества, но и обладать разнообразным культурным развитием. Кроме прочего, верить в великое будущее Германии. Как ни странно, но поражение восемнадцатого года так подействовало на германское офицерство, что именно это последнее условие, вера в Германию, подводило кандидатов чаще всего. В Гейдрихе Редер сразу разглядел полное соответствие всем своим требованием. Он приблизил молодого офицера к себе и вскоре по его протекции тот получил назначение в секретную часть – в разведывательную службу Балтийского флота. Там началась карьера Гейдриха-разведчика, там он приобрел опыт и знания, которые вскоре очень пригодятся ему в рабочем кабинете на Принцальбрехштрассе, 8, в Берлине.
Понимая, что унаследованная от матери истеричность может только вредить его продвижению по служебной лестнице и уж никак не соответствует кодексу поведения морского офицера, Гейдрих постоянно старался укрепить выработанные качества характера. Чтобы закалиться еще больше, он активно занялся спортом, тем более, что условия к тому на флоте предоставлялись. Он принимал участие в яхтенных регатах, занимался плаванием, фехтованием и верховой ездой. И везде добивался успеха, становясь лидером. Он регулярно посещал спортивную школу в Вунсдорфе, где обзавелся многими полезными связями, возглавлял команду ВМФ на гребных гонках, а во время скачек дважды рисковал жизнью. Один раз во время столкновения ему повредили нос, другой раз, упав с лошади, он чудом избежал опасной травмы позвоночника. Чем бы он ни занимался, он повсюду стремился к первенству, преодолевая природную душевную слабость, смятение, неуверенность. Со злостью, даже яростью, на весь окружающий мир и больше всего на самого себя, способного сомневаться и порой трусящего, Гейдрих бросался в соревнование и прикладывал невероятные усилия, чтобы выиграть. Любая победа служила его самоутверждению. А поражение, порой случайное и досадное, снова выбивало его из колеи. Скрытая трещина – унаследованная от матери неуравновешенность, доходящая до шизофрении – снова давала о себе знать. Без победы, без успеха он терял опору под ногами, словно сваливался в пропасть. И снова, в который раз пересиливал себя, чтобы выбраться на поверхность. Порой он не мог совладать с собой и даже прилюдно проявлял свой темперамент. Так однажды, к собственному стыду, он не сдержался во время фехтовального турнира в Дрездене и, проигрывая на предварительном этапе состязания, в сердцах бросил свою саблю на пол, заслужив порицание товарищей по команде. Позднее в кружке Редера поведение Гейдриха признали не соответствующим кодексу чести морского офицера. Это был позор, который он едва вытерпел. Он даже думал покончить с собой. Но не зря говорится, что худа без добра не бывает. Удержавшись от опрометчивого шага, Гейдрих на следующий день, несмотря на все страхи, все же получил приглашение Редера явиться к нему вновь, и там, среди прочих офицеров, познакомился с новичком. Фамилия новичка была Канарис. Капитан третьего ранга, герой войны, он приходился родственником адмиралу Редеру по своей жене Эрике и к тому же очень любил музыку. Особенно скрипку. Сойдясь на взаимном интересе, Гейдрих и Канарис вскоре стали близкими друзьями.
Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом, плох тот моряк, который не стремится в адмиралы. Конечно, Гейдрих мечтал однажды получить адмиральский жезл, и все делал для того, чтобы приблизить этот момент. Вскоре, благодаря знакомству с Канарисом, с согласия адмирала Редера он перешел на службу в штаб, где его технические знания очень пригодились для работы инспекции по внедрению радиоуправляемых мин и торпед на флоте. Поскольку Версальский договор не позволял немцам проводить подобные эксперименты, опыты проводились тайно, в основном по английской и французской документации, и тут неоценимую роль сыграло прекрасное знание Гейдрихом этих языков. Ему улыбалось быстрое повышение в звании. И вдруг – осечка… Нелепая случайность, подкосившая все тщательно возводимое здание судьбы в один момент. И кто перешел дорогу? Кто посмел перейти дорогу? Вздорная, взбалмошная девица, которую он и в грош не ставил. Она написала на него донос в офицерский суд чести, и надо было такому случиться, что товарищи по оружию, несмотря на все его оправдания, приняли ее сторону, а не его. До сих пор он не мог вспоминать тот эпизод спокойно, хотя, как оказалось позднее, после всего случившегося его жизнь, вроде бы, сломанная окончательно, влилась в новое русло, и все стало только лучше.
А начиналось все так безобидно, даже романтично. Воспитанный в строгих католических устоях, в юности Рейнхардт чурался женского общества. Он никак не мог побороть своей скованности, унизительной стеснительности. В школе девчонки насмехались над его нескладностью, заиканием, смущением. Поводом к тому служили и вечная психологическая напряженность, царившая в доме его родителей, и запутанные отношения с матерью, в которых обида перемешивалась с самой горячей привязанностью. Сильно обижаясь поначалу на насмешки, он вскоре стал платить слабому полу презрением, вполне заслуженным, по его мнению, так как, желая успокоить себя, он все чаще приходил к мнению, что намного превосходит его хотя бы по той простой причине, что родился мужчиной. Со временем ощущение превосходства над женщиной превратилось для него в манию. Нелюдимым женоненавистником Рейнхардт оставался и во время обучения в военно-морском училище. Только вступив на службу и оказавшись приближенным к всесильному адмиралу Редеру, он почувствовал себя увереннее. Тому способствовали и постоянные занятия спортом. Регулярные физические нагрузки преобразили его тщедушное тело, а одержанные в состязаниях победы раскрепостили дух. К 1930 году Гейдрих из неуклюжего подростка превратился в весьма симпатичного молодого человека двадцати четырех лет с почти идеальной арийской внешностью. Общей привлекательности добавлял также престиж военно-морской формы, издавна популярной среди девиц из высших слоев общества. Презрительно насмехавшиеся над худощавым сынком директора частной консерватории, неудачником, по их представлению, они теперь откровенно кокетничали с молодым лейтенантом флота и ловили каждый взгляд. Однако подобный оборот только упрочил прежние представления Гейдриха о женщинах. Со всей очевидностью он понимал, что его личные качества, душевные переживания, его чувства мало волнуют представительниц прекрасного пола. Куда большее значение придается общественному положению, размеру жалованья и перспективе продвижения по службе. Благодаря же неизменному расположению адмирала Редера, такие перспективы ожидали Гейдриха вполне реально. Потому на светских раутах молодые особы вертелись вокруг него стайками. Теперь они с восхищением слушали, как он играет на скрипке произведения своего отца, и даже восхищались талантом композитора Бруно Гейдриха, о котором и слышать ничего не желали всего лишь несколько лет назад. Преодолев стеснение и понаблюдав за своими приятелями, как они справляются с красотками, Гейдрих быстро освоил искусство флирта, и вскоре увлекся им, трактуя для себя как разновидность спорта. Он ничуть не заботился о чувствах женщин, которые попадали в сети его обаяния, впрочем, как и они прежде нисколько не заботились о его чувствах. Его увлекала игра, соперничество, возможность одержать верх и… бросить несчастную в слезах без всякого сожаления, предпочтя ей ее подружку, для усиления впечатления. Он ненавидел быть побежденным, потому выбирал женщин скорее разумом, нежели сердцем – чем легкомысленнее и глупее, тем лучше. Он настолько увлекся этим новым своим занятием, что нередко переходил границы, которые устанавливал себе сам, и тогда его тайный враг, скрытая трещина в психике, унаследованная от матери, давала о себе знать. При малейшей неудаче он впадал в столь бурное неистовство, что нередко пугал своих товарищей не только силой гнева, но и абсолютной жесткостью, с которой он желал расправиться со своей жертвой. И к пугающему удивлению для него самого, такие приступы случались все чаще и чаще.