Наран молчал. Санъяра смотрела то на спутников, то на него, и пыталась понять, почему он ничего не скажет. Конечно, Спорные Земли опасны. Это те самые места, про которые они говорили ночью. Где, по мнению Нарана, нет никаких варваров, а на самом деле с одинаковым успехом можно встретить и патруль катар-талах, и дикое племя с юга, забравшееся слишком далеко на север ради дичи. Санъяра ещё не сталкивалась с варварами в настоящем бою, но иллюзорные тренажёры показывали, что они не представляют для неё особой опасности. Волнения не было, хотя она и понимала, что осторожность будет вполне уместна. Но если остальные не хотят идти — ещё не поздно повернуть домой. Однако лицо Нарана выражало странную беспомощность, и он почему-то никого не пытался убедить.
— Ничего не случится, — спокойно сказала Санъяра. — Весна только началась, южанам незачем заходить на север так далеко. К тому же земли должны хорошо охраняться моими собратьями. А если и нет — я смогу вас защитить.
Наран подарил девушке благодарный взгляд, и по позвоночнику разлилось тепло.
Вейде и Игре переглянулись между собой. Ещё несколько мгновений на их лицах читалось сомнение, а потом Вейде вздохнул.
— Ладно. Я всё-таки не прощу себе если упущу такой шанс.
Игре ничего не сказала, но так посмотрела на талах-ир, что стало ясно — она остаётся только из-за него.
8
Здесь, под сенью северного леса, весна давала знать о себе только пением птиц. Снег как будто бы уже растаял, и всё же тут и там в прогалинах и овражках виднелись его последние остатки. Хвойные деревья не давали солнечному свету пробиться к земле — да и не было его, этого солнца, едва мелькнув на рассвете оно надолго пропало за плотной серой пеленой облаков.
Кругом было заметно прохладней, чем под сводами храмов, где в стенах проходили оставленные Крылатыми Предками согревающие лучи. Санъяра, привыкшая к утренним купаниям в холодной воде, шла свободного, с наслаждением полной грудью вдыхая запахи хвои и шишек. Наран был настолько погружён в свои мысли, что не замечал никакого дискомфорта. Игре догадалась прихватить из дома тёплую меховую накидку и муфту, и теперь вышагивала с улыбкой, довольная своей предусмотрительностью. Талах-ан кроме прочего всегда славились своей прагматичностью. Не склонные к таким сложным многоходовым построениям, как талах-ар, они, тем не менее, лучше всех других крылатых решали повседневные задачи, как никто могли обеспечить храм едой и решить, какие угодья подходят для охоты, а в каких следует поставить зелёный запрет. Многие храмы для этих целей приглашали к себе валькирий из касты талах-ан, также как талах-ан в свои деревни — они единственные среди крылатых недолюбливали жизнь под сводами древних зиккуратов — часто приглашали одного единственного талах-ар, чтобы держать с ним совет, или талах-ир, чтобы скрасить вечера последнего дня.
В этом плане Санъяра вынуждена была согласиться, что присутствие в команде рыжекрылой может принести какую никакую пользу, хотя всё ещё и думала, что с её обязанностями могла бы справиться и сама.
Из всех четверых хуже всего дорогу и холода переносил Вейде. Чем дальше шли путники, тем сильнее он старался обнять себя руками чтобы сохранить хотя бы крохи тепла. Глядя на него Санъяра, выступившая путь в любимом доспехе с открытыми руками, начинала с беспокойством поглядывать и на Нарана. Об Игре беспокоиться явно было нечего, да и не хотелось.
Талах-ан в конце концов не выдержала. Часа через три пешего пути, когда, несмотря на приближение полудня, солнце так и не показалось из-за облаков, она сбросила с плеч накидку и накинула на спину Вейде.
Санъяра внимательно проследила за этим действием.
— Сама замёрзнешь.
— Что поделать, если мужчины такие дураки, — буркнула рыжая и, отвернувшись, поспешила вперёд, явно не желая продолжать разговор.
Продержавшись невозмутимо с пару минут, Санъяра сравняла шаг с Нараном и спросила:
— А тебе совсем не холодно?
Она сама не знала, на какой ответ надеется. Накидки, чтобы поделиться, у неё всё равно не было.
Однако Наран лишь посмотрел на неё так, как будто в первый раз видел, рассеяно моргнул и откликнулся:
— Нет. А должно?
Санъяра решила не продолжать бессмысленный допрос.
— О чём ты думаешь, что даже не замечаешь холода? — вместо этого спросила она.
Наран отвернулся и некоторое время молчал, теперь уже скорее оглядываясь по сторонам, чем погрузившись в свои мысли.
— Эти свитки так важны для тебя?
Наран поразмыслил и ответил осторожно и медленно.
— Я глубоко погружён в эту тему, Санъяра.
— Слышала, что талах-ар постоянно думают о своих исследованиях… но никогда не видела воочию.
— Дело не только в том, что нас действительно интересует наука. От результата… нашего путешествия… много зависит лично в моей жизни.
— Это какое-то испытание для тебя? — предположила Санъяра. — В случае успеха ты получишь новый ранг?
Наран медленно и задумчиво покачал головой. Потом очень размыто продолжил:
— Видишь ли… Сейчас наши намэ обсуждают вопросы, от которых может зависеть будущее для нас всех. Результаты моих исследований могут стать последним аргументом в их борьбе.
Санъяра нахмурилась, пытаясь мысленно состыковать его слова с тем, что успела узнать от Райере, но у неё ничего не получилось.
— Разве может знание, похороненное под землёй на тысячу лет, быть таким серьёзным доводом для тех, кто решает, как нам быть здесь и сейчас? — только и спросила она.
— Может… — в голосе Нарана послышалась лёгкая грусть, но когда он повернулся к Санъяре, в глазах его искрилась насмешка. — И ещё как.
Санъяра отвернулась и дальше они двигались бок о бок, но в тишине. Каждый думал о своём. О чём думал Наран Санъяра могла только гадать, а сама она пыталась понять — что за оружие готовили против них талах-ар, и какое отношение к нему имел Наран? Теперь она почти не сомневалась, что он что-то об этом знал.
Прошло немного времени, и Нарана окликнула Игре. Санъяра была так погружена в свои раздумья, что даже забыла, что надо бы приревновать. Краем уха она слышала, как эти двое обсуждают маршрут, и Игре уговаривает Нарана свернуть куда-то в сторону — толи за водой, толи потому, что там, по её мнению, теплей и легче идти.
Санъяру эти детали не интересовали и снова она вышла из задумчивости только обнаружив, что возле неё идёт Вейде.
— Слышал ваш разговор, — тихо произнёс талах-ир. — Просто хочу посоветовать тебе… не надо на него давить.
Санъяра приподняла бровь. Машинально поправила снаряжение и уточнила:
— Я вроде ни на кого не давлю.
— Тебе так кажется. Ты хочешь узнать его лучше, но дело в том… — Вейде медленно и шумно вздохнул. — Видишь ли, Нарана много критиковали за то, чем он занимается. Ты сказала, что свитки из прошлого ни на что не смогут повлиять в настоящем — и так думают многие. Не только ты. Вряд ли ты заметила, но твои слова причинили ему боль.
Санъяра удивлённо посмотрела вслед Нарану, который, разговаривая с Игре, держался столь же мягко и спокойно, как и всегда. Сложно было представить, что он только что испытал обиду.
— Я не хотела его задеть, — тихо сказала она.
— Я вижу, — откликнулся Вейде. — Может быть, и он тоже видит.
— Не понимаю… — после паузы отозвалась Санъяра. — Мне показалось, то, чем он занимается, весьма удивительно для талах-ар. И получается у него хорошо.
— Слишком удивительно, — ответил Вейде. — Некоторые считают это опасным, другие — бесполезным.
— Как по мне, большая часть того, чем занимаются талах-ар — бесполезно, — фыркнула Санъяра. — Вот восстановить технику боя древних — это действительно хорошо.
Скосив глаза, она заметила, что Вейде почему-то улыбнулся.
— Скажи об этом ему, — посоветовал он. Хотел добавить что-то ещё, но не успел, потому что недовольный голос Игре оборвал разговор: