Одеяния катар слегка отличались от тех, что носили учёные, потому что обычный крой всё ещё оставался неудобен когда тербовалась подвижность. Из-за этого катар позволяли себе делать вдоль бёдер глубокие разрезы, но так что тела всё равно было не разглядеть за нижней рубахой.
Санъяра уже успела привыкнуть к этим формальным требованиям, хотя иногда и скучала по прежней свободе и непосредственности.
Учитель ждал её у себя и хотя девушка порядком соскучилась и не могла дождаться встрече, она шла по коридорам храма нарочито медленно, стараясь не выдать своего нетерпения: сдерживать эмоции ей всё ещё было так же трудно как и раньше, но теперь она гораздо лучше понимала необходимость соблюдения порядка.
Открыв дверь кабинета — как обычно, без стука — Саньяра замерла, не столько смущённая, сколько раздосадованная.
Райере был не один. Наротив его стола в удобном кресле, с чашей освежающего напитка в руках, устроилась Калайа, намэ храма Серебряной Ласточки. Повернув голову старшая валькирия смотрела на дверь — не слишком довольно, но совсем не удивлённо.
— Намэ Калая, — Санъяра очень вежливо поклонилась.
Калая повернула голову к Райере.
— Очевидно, мне пора.
— Тебе стоит отдохнуть, — мягко отозвался Райере. — Я услышал и обдумаю твои слова.
Санъяру кольнула досада. Каждый раз, когда Калайа появлялась в храме, она приносила Райере вести, которые его только расстраивали. В прошлый раз это было четыре года назад, и тогда разговор шёл о создании могущественного оружия — но с тех пор никто так и не попытался применить его против катар. С точки зрения Санъяры это лишь подтверждало, что Калая никакая ни ласточка, а обыкновенная сорока, которая даром разносит пустые сплетни.
Говорить этого вслух она не стала. Ещё раз обменялась с намэ вежливыми поклонами, дождалась, когда та выйдет и плотно прикрыла за ней дверь.
— Учитель? — насторожённо спросила она.
Райере вздохнул и встал со своего кресла перед массивным письменным столом. Однако вместо того чтобы приблизиться к ученице он отвернулся от неё и замер лицом к окну. Санъяра с горечью отметила, насходлько он исхудал, насколько заострились черты его некогда идеального лица. Что-то происходило в жизни Райере, что-то было с ним не так… Но Санъяра не знала, что.
— Санъяра, — тихо сказал он. — Завтра я собираюсь отправиться в Храм Времён. Ты полетишь со мной?
— Конечно, — Санъяра не удивилась вопросу, Райере всегда оставлял ей выбор, хоть оба и понимали, что она скажет в ответ. — Могу я спросить, что нас ждёт? Это имеет отношение к… — она запнулась проглотив нелестный эппитет. — К мастеру столь уважаемого вами храма? — закончила немного щло.
Райере бросил короткий взглояд на дверь и хмыкнул.
— Не стесняйся. Меня всё это раздражает также, как и тебя. Но я говорил тебе уже не раз: врагов следует держать ближе, чем друзей.
— Мне странно думать, что намэ другого храма катар может быть вашим врагом.
Райере помолчал.
— Может, — тихо откликнулся он. — К сожалению бывает что страшнее любой угрозы со стороны чужаков — вражда с собственной роднёй.
Он снова на какое-то время замолк, а затем так же неторопливо и задумчиво продолжил:
— Я полагаю, что появление Ласточек — своего рода симпотим болезни. НЕ столько нашей касты, сколько всей Короны Севера. Это нагноение. Как ещё можно объяснить желание руки истравить себя изнутри?
Санъяра моргнула, живо представив этот нелициприятный образ.
— Нагновение надо удалять, — коротко откликнулась она.
— Но если я позволю себе избавиться от ласточек, остальные касты тут же хором отметят, что катар действительно так жестоки, как о них говорят.
— Разве неспособность руки выполнять свою функцию — не признак умирания? — спросила Санъяра резко. Уже сказав это почувствовала, что снова переходит грань, которую много раз обещала себе не пересекать. Но вместо того чтобы остановиться продолжила: — Катар — каста уничтожающих. Такими создали нас Крылатые Предки. И если мы не сомневаемся в их воле, если совет не сомневается в их воле… Значит Катар дожны уничтожать. Скверну, гной и всё, что мешает нормально функционировать организму Короны Севера.
Райере посмотрел на неё задумчиво, а когда заговорил поставил в тупик. Санъяра ждала чего угодно одобрения, осуждения, предупрежедния, что не стоит говорить таких слов… Но Райере вместо всего этого спросил: