Тем временем Райере повёл её в сторону водопада, где раньше они так часто обсуждали общие вопросы философии и стратегии, и двигаясь вдоль горного ручья заговорил:
— Санъяра… Я обещал, что постараюсь ещё некоторое время помогать тебе, но я не смогу делать это слишком долго. Если мои противники заметят, что я руковожу кастой от твоего лица, они выдвинут новые обвинения и против меня, и против тебя.
— Противники, — с горечью повторила Санъяра. — Ты впервые называешь их так.
— Я их таковыми не считал, пока они не начали открытую войну, — неторопливо произнёс бывший намэ. — Ты хорошо меня знаешь. Единство касты Катар всегда было для меня одной из главных ценностей. Важнее него — только наш долг перед народом Короны Севера, то, для чего мы рождены — предназначение защищать.
— Какая из твоих ценностей завела тебя туда, где ты сейчас?
— Обе, — Райере безрадостно усмехнулся. — Возможно если бы я раньше был готов нанести первый удар, если бы избавился от Калайи, когда у меня были такие возможности, если бы позаботился о том, чтобы главой зиккурата Серебряных Ласточек стал надёжный человек… Я говорю об этом не только ради того, чтобы пожалеть себя, Санъяра. Я хочу, чтобы ты запомнила урок, который нынче получил я.
— Ты всегда учил меня, что каждый храм в праве сам выбирать свой путь. Для того и основывается зиккурат.
— Это так. И я не знаю, что тебе сказать.
Санъяре вдруг стало страшно. Впервые Райере признавал, что может чего-то не знать.
Она сделала глубокий вдох.
— Мне никогда не нравилась Калая, — призналась она. — Но я не ожидала, что и Саварэ выступит против тебя.
Райере помолчал. Они медленно двигались по гравиевой дорожке, и подняв взгляд на учителя Санъяра увидела, как перекатываются на его скулах желваки.
— Саварэ всегда мечтал о былой славе, — тихо проговорил бывший намэ. — Для него величие катар — в доблести и славе. Но о какой славе может идти речь, когда десятки лет нет войны?
— Но война продолжает идти на юге!
Райере лишь фыиркнул.
— Пограничные стычки с варварами — не то, о чём он всю жизнь мечтал.
— Так чего бы он хотел? Чтобы мы начали войну против талах-ар?
Санъяра думала, что озвучивает абсурдную мысль, но, к её удивлению Райере ответил:
— Может быть, и так.
Санъяра остановилась как вкопанная, не веря своим ушам. Райере сделал ещё пару шагов и тоже остановившись оглянулся на неё через плечо.
— Санъяра, — тихо и устало сказал он. — Ты больше не можешь позволить себе таких ошибок. Теперь каждое твоё слово и каждый жест определяют судьбу касты катар.
— Я знаю, — глухо отозвалась Санъяра и заставила себя сделать шаг. Они снова сравняли ход и Санъяра продолжила вполголоса, невольно опасаясь, что их могут услышать даже деревья: — Это безумие. Мы один народ.
— Мы не всегда были одним народом.
— Неужели ты веришь в ту ложь, которую распространяет намэ Латран?!
— Это не ложь, — Райере вздохнул — в который раз за разговор. — Не надо своими глазами видеть руины Первого зиккурата, чтобы понять: были времена, когда мы воевали между собой. Иначе зачем понадобились катар? Теперь спроси себя: кто и с кем в народе крылатых мог воевать?
Санъяра молчала, настолько его предположение не укладоывалось у неё в уме.
— Зиккураты катар могли воеват между собой, — продолжил тем временем Райере. — Потому что остальные не могли воевать. Но теперь задай себе другой вопрос: кто мог быть настолько могуществен, чтобы остановить нас?
Санъяра всё ещё не знала, что сказать, и Райере продолжал:
— Единственный, кто когда-либо мог быть опасен для нашей касты по-настоящему — это талах-ар.
— Я не понимаю, к чему ты ведёшь…
— Я думаю, что это талах-ар уничтожили мир, откуда мы пришли. И Саварэ тоже считает так.
Санъяра сумела справиться с собой и не замереть на месте, как в прошлый раз.
— Вы предлагаете мне жить с этим знанием? — негромко спросила она. Оспаривать слова учителя девушке даже в голову не пришло.
— Я предлагаю тебе не принимать их на веру, но иметь в виду, — Райере вздохнул. — Если я о чём и жалею, то о том, что не успел рассказать тебе всего. Но, наверное, это было невозможно, ведь так?
С новой остротой Санъяра ощутила, как близок теперь час их прощания. К глазам подступили слёзы, которым она никогда не позволила бы вырваться наружу.
— Саварэ, — глухо напомнила она. — Как могло случиться, что он поддержал намэ Калаю? Ведь ты сам сказал, что он мечтал о славе и войне. Так как… Разве он не её главный враг?