Обдумав всё это и мысленно повторив древнюю истину — воздуху не затушить огонь, для пламени опасна только вода — Санъяра села на кровати и протёрла глаза. Начинался новый день.
Всего мероприятия фестиваля должны были занять три дня — не считая закрывающего пира и последнего дня, когда последние гости прощались друг с другом и возвращались домой.
Как это обычно бывает, самые серьёзные выступления откладывались на третий день. В первый выступала в основном молодёжь: демонстрация навыков на ежемесячном фестивале была одним из девяти испытаний, которые проходил во время обучения каждый крылатый, самым последним.
Санъяра всегда немного неловко чувствовала себя, наблюдая за выступлениями птенцов — слишком живы были ещё воспоминания о том, как она сама точно так же выходила на помост и демонстрировала гимнастические навыки — Санъяра предпочла их вооружённому бою по совету Райере, который считал, что без надобности боевые умения храма показывать посторонним не стоит.
Однако пропустить выступления выло бы невежливо, и умывшись возле колодца, она облачилась в торжественные одеяния и направилась к месту торжества.
Большинство гостей уже собралось на трибунах, установленных под открытым небом, вокруг помоста, подвешенного над озером. Здесь, в зиккурате Поющей Луны, это озеро служило центром закрытого сада и располагалась в той же части комплекса, где в Храме Свинцовых Волн находился водопад.
Утро было ранним и воздух ещё не прогрелся, но чувствовалось, что к полудню солнце раскалится, яростно алыми лучами накроет сад, как будто прощаясь с уходящим летом.
Санъяра пришедшая на собрание в одиночестве пробралась под предназначенный для её делегации навес, взяла из рук ученика расписанных бордовым и золотым деревянный веер и принялась обмахиваться. Она ужасно не любила жару.
От внимания девушки не укрылось, что такие же веера получили многие другие намэ, и Санъяра поняла, что держит в руках подарок в честь этого летнего фестиваля, изготовленный, должно быть, в мастерских храма Луны.
Намэ Лэйре — глава зиккурата Поющей Луны — неторпливо поднялся на помост и принялся произносить речь.
Его выступление в общем и целом состояло из двух частей: сначала он благодарил собравшихся за оказанную ему честь, затем рассказывал о том, как важны на его взгляд находки и реконструкции, связанные с периодом Первого Храма.
Хотя теперь все участвовавшие в исследованиях знали, что храма как такового не было — а если он и был, то следов его найти пока не удалось — термин всё ещё продолжал существовать, как привычный и любимый посвящёнными в эту историю образ.
Напоследок Лэйре особо выделил заслуги намэ Латрана в деле восстановления знаний ушедшей эпохи, от чего Санъяре захотелось вскочить и немедленно бросить ему вызов. Она одёрнула себя, наполмнила о том, что храм Свинцовых Волн — не только бушущее пламя боя, но и текучая уверенность воды — и о том, что выступать силой против талах одинаково не честно и бесполезно.
Сделав три глубогих вдоха она заставила себя усидеть на месте, а когда немного успокоилась поймала на себе пристальный, внимательный взгляд намэ Саварэ, сидевшего на трибуне слева. Саварэ подозвал к себе младшего ученика, раздобыл где-то небольшой обрывок ткани и вывел на нём что-то кисточкой для письма. Потом подал мальчику знак и тот затерялся в толпе.
Обеспокоенная произошедшим Санъяра не могла избавиться от чувства, что его действия как-то связаны с ней, но чтобы не привлекать к себе ещё больше внимания отвернулась — и тут же столкнулась глазами с внимательным взглядом Калаи.
За прошедший год намэ Серебряных Ласточек как будто бы ещё сильнее иссхолась, Санъяру поразила неожиданная догадка: не терзает ли Калаю какая-то тяжёлая болезнь?
Заметив её взгляд Калая как будто опомнилась, церемонно кивнула и отвернулась к сцене. Санъяре ничего не оставалось кроме как последовать её примеру.
29
Фестиваль двигался своим чередом. Дабы показать равенство между кастами, их представители выступали по очереди.