Понимая всё это Санъяра к утру восстановила в памяти всё, что могло пригодиться ей для поединка. Восптианная воином она на деле почти не видела настоящих битв, и хотя поддерживала себя в форме постоянными тренировками, вовсе не чувствовала себя на пике формы.
О том, был ли опыт настоящих сражений у Журавля, она не знала ничего.
Бой был назначен на рассвете на ритуальном утёсе, какой нашёлся бы в каждом из храмов. Правда, утёс храма талах-ир явно использовался для демонстрации танцев и музыки, а не для битв, но сейчас это не меняло ничего.
Несколько десятков любопытных с обеих сторон, включая воинов всех трёх храмов катар собрались посмотреть, как будет проходить бой. Войдя в круг Санъяра сделала несколько глубоких вдохов, и раскрыла саркар. Пока она успокаивала взметнувшуюся в крови Песнь Смерти, Равэ нанёс первый удар.
С первого же удара Санъяра поняла, что Равэ — физически сильней. По тому, как запылали его глаза она поняла, что ему доводилось и быть в настоящем бою, и убивать. И ещё вспомнила давние слова Саварэ: «Ты проиграла, потому что пыталась контролировать Песнь Смерти. А я позволил ей идти впереди меня».
Санъяра хорошо видела, что Равэ делает именно так.
И ещё как и все воины храма Журавля он использовал техники Огня: прямые яростные удары, которые великолепно удавались ему благодаря той силе, которую он мог вложить в удар.
Санъяра больше привыкла действовать наоборот. Во время учебных тренировок она действовала осторожно, больше блокируя удары, чем нападая. Давала молодой крови ученика хорошо вскипеть, а телу устать. Её собственный опыт позволял ей продержаться долго, а силы хватало обычно, чтобы сдержать напор.
Но Равэ был заметно еильнее её и дважды подставив блок, Санъяра поняла, что с ним эта тактика не пройдёт. Он легко разбивал её защиту, так что Санъяре пришлось на ходу искать способы уклониться от очередных ударов. Эта сфера боя была ей не столь привычна и к тому же она не знала, как из такой текучей позиции перейти в атаку. Времени было слишком мало, чтобы последовательно вспоминать времена собственного ученичества и уроки Райере, оставалось импровизировать — а Санъяра никогда этого не любила.
Запретив себе поддаваться панике она утихомирила Песнь Смерти, с каждым ударом всё яростнее плескавшуюся в крови и решила последовательно отрабатывать все возможности.
Манера боя Равэ создавала ему немало слабостей, которые трудно было заметить с первого взгляда, находяь под впечатлением от его яростных атак. Как и все, кто предпочитал подобный стиль, он проктически не вкладывал сил в оборону, в то врем как на линии его удара остановить его саркар было невозможно, справа и слева от него зияли прорехи в обороне, которые Равэ, ведомый инерцией удара, никак не успел бы закрыть. Надо было только найти подходящее сочетание шагов, чтобы успеть уклониться от его удара и в то же время найти свой. И Санъяра искала эту комбинацию шаг за шагом, удар за ударом.
Но время шло, и она чувствовала, что лишь сильнее выматывается сама. Равэ же, в отличии от тех противников, к которым она привыкла, казался неутомиым. Его движения ничуть не замедлились и через четверть часа, а атаки не теряли в силе. Только глаза сверкали всё ярче и дыхание становилось быстрей.
Руки Санъяры уже начинали ныть, а необходимость сдерживать собственную Песнь Смерти тяготила всё сильней. Это отвлекало, забирая столь необходимые сейчас крохи сосоредоточения. То, что в обычной жизни было простым и привычным сейчас, на пределе сил, отвлекало всё сильней.
И тогда она решилась. Впервые с тех пор, как прошла первое испытание, Санъяра отпустила контроль и позволила инстинктам вести себя.
…Санъяра пришла в себя когда увидела кровь. Алое на серебристом лезвии саркара. Так странно и так непохоже на всё, что она знала о себе и о дружеских боях. Так непохоже даже на тот единственный настоящий бой, который ей удалось испытать.
Она стояла молча и смотрела как растекаются бурые капли по ало-чёрному одеянию Равэ. Крылатого, которого она никогда не знала — и никогда уже не сумеет узнать.