— Дурак!— проговорил он с досадой и нагнулся, но опять вынужден был обернуться, охваченный ужасом; волосы у него на голове зашевелились. Кто знает, какие твари могут обитать в вечном мраке этих пещер? Духи гор, демоны-охотники, нападающие сзади...— чушь, — сказал он.— Чушь!
В этих местах работали люди, копошась вокруг, словно пчелы в улье. Вот, взгляни-ка! Когда-то это была рукоятка кайла. Он подхватил ее — хоть какое-то оружие — и прижал к лицу, не боясь испачкаться.
— Выходи!— хрипло крикнул он, оглядываясь по сторонам.
— Бендл или кто ты там ни есть — выходи!
Но никто не появился. Громкие удары сердца утихли.
— Ладно,— сказал он.— Ладно.
Он уже сделал шаг ко входу в штрек, когда страх снова заставил его остановиться. Отчего он так уверен, что выбрал верное направление? Возможно, от зала отходят и другие тоннели с рельсовыми путями. Правильный ли путь он выбрал, надеясь попасть в Йистрад? Может быть, он идет по кругу и теперь возвращается к стволу шахты по собственным следам? Это было в сотни раз страшнее ужасов тьмы. Дул ли, как прежде, ветер ему в лицо? Он вдруг живо представил себе, какой огромный холм возвышается над ним. Сто двадцать метров монолита, под которым можно ползти и ползти, пока твой фонарь не погаснет и ты навсегда не сольешься с вечным мраком. Тяжесть окружающей тьмы давила ему теперь на плечи и грудь так, что он задыхался. Он провел ладонью по лбу, пошатнулся, в поисках точки опоры схватился за выступ. Дыши спокойно,— приказал он себе.— Дыши спокойно. Он должен вернуться в зал, обойти его кругом, отыскать другой выход из тоннеля и идти по нему, пока не услышит шум водопада. Это разрешит одно сомнение. Потом он вернется в зал и снова обойдет его, но уже в другом направлении, и если при этом он больше не обнаружит ни одного выхода, то ему не о чем беспокоиться. Если же существуют другие выходы... Он стряхнул с себя тяжесть тьмы и сомнений и двинулся вперед.
Рукоятку кайла Эйкерман оставил у входа в тоннель и на обратном пути уже не боялся Существа, Живущего В Зале. Вход в штрек, к которому он подошел, был ему знаком, поскольку он, без сомнения, здесь уже побывал. Пройдя немного дальше по тоннелю, молодой человек услышал шум реки. Он вернулся в зал и начал обходить его, на этот раз забирая влево.
Ну вот,— сказал он, обнаружив рукоятку кайла на прежнем месте,— что я тебе говорил?
Сомневаться было глупо: ветер по-прежнему дул ему в лицо. Он отправился дальше.
У него вдруг появилось странное ощущение, словно кто-то засунул ему теннисный мяч под диафрагму. «Это потому, что я иду сильно согнувшись»,— подумал он и сказал то же самое вслух, но ощущение недомогания усиливалось, становилось острее. Еще через полчаса он наконец понял, что голоден, и остановился в том месте, где из-под скалы пробивался ручеек чистой воды и струился не спеша в попутном направлении. Эйкерман достал хлеб, сыр и фляжку с виски, о которых вовсе позабыл. Поев, он отхлебнул несколько глотков спиртного, согрелся и почувствовал себя увереннее. Он радовался, что ручеек бежит в одном направлении с ним. Это указывало на то, что он идет вниз, к Йистраду. Несколько минут он сидел, наслаждаясь выпитым виски и расслабившись, под золотистым куполом, освещенным пламенем свечи. Его часы показывали половину третьего, и вначале он этому не поверил. Он пробыл внизу, в шахте, уже четыре часа и пятнадцать минут.
Молодой человек поправил свечу и снова пошел. Он, наверно, проделал уже больше половины пути. При самом медленном темпе продвижения он должен быть в Йистраде к четырем часам. А потом? Вход там забран решеткой, это ему известно, возможно, повешен замок, да еще дверь прихвачена болтами, но он знал и то, что стоит ему только увидеть солнечный свет, как все его страхи улетучатся. В худшем случае ему придется лишь дождаться восьми часов, когда мимо, со станции Маес-ир-Хаф, будет возвращаться миссис Бендл.
Миссис Бендл! Наклонив голову, продвигаясь боком под низкой кровлей, он думал о ней до тех пор, пока ее обнаженное тело, словно выточенное из слоновой кости, не засияло перед ним в темноте. Как прекрасно ночью в лесу лежать среди цветов и смотреть вверх, на луну.
— Погоди же,— сказал он,— погоди.
Вот когда они с Бендлом будут квиты. Переложив фонарь из одной руки в другую, он удивленно хмыкнул, обнаружив, что он здесь один,— видение ослепительной наготы Джейн постепенно рассеивалось.
Ручеек внезапно исчез под камнем с правой стороны. Может, начался подъем? Так или иначе, другого пути нет, и Эйкерман продолжал уверенно двигаться вперед. Идти легко, направление безошибочное, все как надо. Так думал он, испытывая душевный подъем, и только суеверный страх не позволил ему высказать это вслух. Как бы отвечая его настроению, почва под ногами снова начала довольно круто опускаться, чего он прежде не замечал. Дыхание его стало глубоким, натужным. Сомнений не было: начался последний этап пути к Йистраду. Теперь в любой момент может показаться дневной свет. Прекрасно, Бендл. Прекрасно, миссис Бендл. Молодой человек почувствовал, что задыхается, и заставил себя идти медленнее.