– Не надо! Сама. Ты же умеешь.
– Да ты сдурел что ли! – ошарашено на него посмотрела и после его рыка, уже тише добавила: – У тебя всё лицо в крови, рваные раны на руке и ноге, может, и переломы есть, откуда я знаю. И как я тебе помогу? У меня вместо глаз рентгена нет!
Он мотнул головой:
– Переломов нет, я знаю. Только зашей как-нибудь. Не надо никому говорить, слышишь?
– Алекс, что ж ты такой упрямый-то?! Ладно, пошли в дом, – я приблизилась к нему, чтобы он мог на меня опереться, – Да обопрись нормально! Прикрывается он! Сейчас грохнешься, а потом скажешь, что я тебя добила, да?
Он засмеялся сквозь стиснутые зубы и, обхватив меня за плечи, поковылял в дом. Усадив его на диван, дала покрывало, чтобы мог прикрыться и сказала:
– Сиди, я сбегаю за инструментами.
На каждый вызов мы таскали «чемоданчик экстренной помощи», как Марта его называла. На самом деле это был тяжеленный пластиковый чемоданище, в котором были: препараты, настойки, скальпели, нитки, иглы… да чего там только не было! Содержимого бы хватило оказать первую помощь половине нашего посёлка.
Каждый раз, таская эту чудо-помощь, я ругалась про себя, используя небогатый нецензурный лексикон. Забежала в дом Марты и вытащила из шкафа это спасение. Со всей прытью кинулась обратно.
Алекс сидел на диване в той же позе и тяжело дышал. Оглядела раны и, прикинув примерно время, которое мне понадобится, достала родовую настойку, капнула три капли в стакан с водой и протянула ему:
– На, пей, только быстро.
– Что это? – он приоткрыл глаза и с опаской покосился.
– Пей, говорю! – и сунула стакан ему в руку.
Он понюхал содержимое и выпил одним махом.
– Сладко, – откинулся обратно на спинку, – Ты, когда лечить начнёшь? И не ответила, что это было?
– Конечно сладкая, – я забрала у него стакан, – Это родовая настойка, даём женщинам перед родами. – Алекс выпучил глаза и сел прямо. Потрясённо уставился на меня и уже открыл рот, чтобы высказаться, но я его оборвала: – Да, перед родами! Чтоб от боли при схватках не перекинулись, даёт силы держать зверя в узде. А что ты хотел? У меня ноотропического стимулятора нет! – вздохнула и продолжила: – У меня две новости. Первая – зашить раны я могу, но, останутся ли шрамы после оборота, ручаться не могу. И вторая новость – буду шить наживую. Управлять жизненными потоками я не могу, и наркоза у меня нет. Так что нужно будет терпеть очень сильную боль. Решай. У меня есть время позвать на помощь и тебя доставят в лазарет…
Алекс прикрыл глаза.
– Я уже сказал – сама. Делай! Или слабо, сестрёнка? А? – поёрничал он.
– Нет, Алёша, не слабо! – я расстелила на столе стерильную скатерть и стала раскладывать необходимое.
– Как ты меня назвала? – он опять оторвался от спинки.
– Сиди и не бухти. Всё! С этого момента сидишь молча, сразу выполняешь всё, что я говорю. Если начнёт мутить или почувствуешь, что сейчас обернёшься – сразу говори. Это опасно, понял?
Ну и что ему оставалось? Кивнул родимый. Я же приступила к работе.
Промучившись с ним больше трёх часов, устало опустилась на стул. Пару минут отдыха и надо убрать здесь всё. Пока шила, стягивала раны, несколько раз назвала его Лёшей. И то ли из-за боли, то ли смирился, но он не протестовал, а мне, если честно понравилось.
Ну не идёт ему это – Алекс! Придумал тоже. Будет Лёшей и точка. Размышляя в этом ключе, занялась уборкой.
– Лёш, смотри, как минимум часов пять оборачиваться нельзя. Я тебе сейчас дам совсем чуть-чуть снотворного, – он лишь молча кивнул тяжело дыша. – Давай, выпей, – протянула стакан. – Ты молодец! Честно, не ожидала, что выдержишь и молчать будешь.
– А чего ждала, что орать буду? – он лёг и попытался устроиться более удобно, что было в его случае проблематично.
– Если честно, то да, – не стала хитрить я, он усмехнулся. – Ну, пару, тройку воплей точно ожидала.
– Поверь, это не самое плохое, что мне приходилось терпеть, – уже пробормотал он, проваливаясь в сон.
Той ночью я толком и не спала, придвинув кресло поближе к дивану, устроилась в нём. Иногда проваливалась в сон, но ненадолго – необходимо было следить за состоянием Алексея и понимание этого выдёргивало из сна через фактически равные промежутки времени.
Проснулась от того, что солнечный луч светил в глаза, села и тут же потянулась к своему пациенту. Осмотрела ногу, руку и, подняв глаза, хотела осмотреть лицо, но заметила, что он смотрит на меня из-под прикрытых век.
– И давно не спишь?
– Минут пять, наверное. Ты что, со мной всю ночь так просидела?
– А у меня был выбор? – наклонилась над ним, осмотрела уже затягивающиеся швы на лице, всё-таки регенерация оборотней радует, – М-м-м… всё хорошо, просто отлично. Как себя чувствуешь?