— Смотри, еще стоит… — удивленно сказал кто-то из болельщиков, но ему тут же возразили:
— Да ему просто повезло! Видишь, как дрожит весь? Подставил блок не прямо, вот и улетела атака вверх. Больше господин так милостив не будет.
И только Юн, сжимая губы, смотрела на меня. Единственная, у кого среди толпы верхний дайнтянь развит на уровне серебряного, а может, и золотого воина. Ее фиолетовые глаза были прищурены и ловили каждое движение.
— Если ты думаешь, что я буду терпеть тебя больше одного удара — глубоко ошибаешься, — недовольно вымолвил Гуанюй, а в это время драгоценные секунды тикали. — Последний раз прошу, сдавайся, или я восприму это как оскорбление, и тогда пощады не жди. Ты же просто не в состоянии победить, и даже слепой это видит!
— Прошу простить, но нет. Я не выйду из круга. Еще две минуты, и вы будете вынуждены признать нас равными.
— Не будет такого! — Генерал перехватил оружие и ударил острием. Хоть и одной рукой, но его движения оставались стремительны, а лезвие плясало, как голова кобры. Выпад! И лишь чудом мне удалось избежать поражения в руку. Внутренней стороной древка я отклонил удар, чуть не забыв про движения. Деревянные, короткие, но мощные, неумело зажатые.
Возгласы недовольства и сопереживания мне стихали с каждым ударом Гуанюя. А на его лице брезгливость постепенно сменялась удивлением и негодованием. Как он, владыка клана Фенг, самый могущественный воин Чщаси, не может уложить калеку одной рукой? Сменив тактику выпадов на череду дробящих и колющих ударов, генерал наступал, выдавливая меня своим напором из круга. Ведь песок заканчивался уже во вторых песочных часах. Еще минута, и… что?
Натиск усилился. Я все больше закрывался, пригибался к арене, до края которой осталось меньше метра. Но удары генерала перестали достигать цели. Каким-то чудом я уворачивался, поднимая все больше песка и пряча свои очертания в этом облаке. Недовольно рыкнув, Гуанюй сам ударил по арене, поднимая сразу тучу пыли, но и в этот раз его лезвие лишь вспороло воздух.
— Как?! — зарычал противник, обнаружив меня уже за спиной. Пока я не атаковал, хотя мог, и это осознание еще больше взбесило генерала. Несколько раз он уже дергал правой рукой, но сдерживался, чтобы не взять оружие нормально. Ведь кто перед ним? Хиляк, не способный даже защититься, постоянно убегающий от прямого столкновения и прячущийся в пыли.
— Возьмите оружие двумя руками, иначе кто признает бой честным, а меня достойным? — подначил я противника еще больше, но он уже не бросился вперед. — Осталось меньше минуты.
— Мне хватит, — усмехнулся Гуанюй, и мышцы его вздулись, наполняясь кровью. Он силен; возможно, действительно самый сильный из рукопашных бойцов города и точно самый сильный человек из встреченных мной. Про орков утверждать не стану, может, Гуй Сонг его одолеет в поединке чистой силы. Но точно не я. — Твой конец пришел.
Копье загудело, завращавшись и поднимая ветер, вмиг сдувший всю пыль с арены, стало прозрачным. И только по положению кистей и ног я мог предугадать следующее движение. Удар! Я отпрыгнул из центра, но уже в полете оружие изменило направление, догоняя. Шутки кончились, этот монстр и одной рукой меня в состоянии прикончить. Я встретил его лезвие своим, подставленным плашмя. И на развороте вынужденно отбил повторный удар касанием.
Вновь выпад, движения дуэлянта становятся все быстрее. Я уже не успеваю притворяться, сам раскручиваю глефу, весьма характерным движением перекидывая себя через оружие врага и сразу нанося три скользящих удара на разной высоте. Первый отбили противовесом, второй приняли древком, а от последнего генерал ушел, отступив на полшага.
Он мгновенно контратаковал, но одной левой, из-за чего выпад получился смазанным, и лезвие лишь с визгом оцарапало жало глефы. Ярость исчезла из глаз Гуанюя, теперь он смотрел на меня совершенно иначе, взяв оружие в обе руки, когда последняя крупинка третьих часов упала в нижнюю секцию. Но никто и не думал останавливать поединок.
Град уколов, гудя, обрушился на меня спереди. Даже прими я их на щит — оружие вмиг стало бы бесполезно, изрешеченное узким лезвием копья. Отбивая в сторону только самые опасные удары, я кружил, даже не думая бить в ответ. Против меня — владыка, глава клана, и теперь, прозрев, он в абсолютной ярости и намерен покончить с моей жалкой жизнью. Любой пропущенный выпад может стать последним.
Смысла в притворстве больше нет. Я сбросил иллюзию худосочного паренька, и из толпы послышались короткие злые маты. Никто не любит, когда его водят за нос. Активированное еще в начале боя кровавое ускорение, совмещающее техники Жизни и Крови, позволяло мне держаться на той же скорости, что и противник. А высвободившуюся ментальную энергию я направил на собственное оружие, размывая его очертания.