– Дядюшка Ау, – машинально подсказала Лена, думая, что в совете Андрея есть рациональное зерно.
Встреча в официальной обстановке наверняка лишит Никиту желания упражняться в его обычных словесных шпильках. Хотя… это же Кольцов, он всегда считал себя умнее и выше остальных, а уж ее, Лену, вообще ни в грош не ставил.
– Ты, наверное, прав… Но одно хорошо – я не думаю, что Кольцов убийца. Все, что угодно, но не это. И значит, его допрос – простая формальность, – вздохнула она, глядя мимо Андрея в стенку.
– И из чего же ты такой вывод вдруг сделала? – изумился Андрей. – Только из того, что Кольцов твой бывший? Это, подруга, не алиби.
– Ты с ума сошел? Дело не в том, что он… – Лена запнулась, не в состоянии произнести слово «бывший», ей это почему-то было очень неприятно и даже стыдно. – Короче, наши прошлые отношения тут ни при чем. Просто я Никиту хорошо знаю, да, он отвратительный человек, заносчивый, эгоистичный, грубый, бестактный – но это совершенно не повод подозревать его в трех убийствах.
– А мы его пока и не подозреваем. Мы его вызываем как свидетеля – разве не так? Он может рассказать нам что-то такое об убитой Савиной, чего никто, кроме него, например, не знал, – резонно заметил Паровозников, и Лена кивнула:
– Ну да… если он захочет нам это рассказать.
– Крошина! – укоризненно покачал головой Андрей, наливая себе еще кружку кофе. – Ну ты старший следователь или кто? Заставь. И хватит уже чувствовать себя неловкой и неуклюжей девочкой, которая старается понравиться мужчине. Который, кстати, всегда был ее недостоин, если хочешь знать.
Лена удивленно уставилась на него, но Паровозников проигнорировал ее взгляд и пожаловался:
– В буфете-то сегодня санитарный день, я ж утром объявление читал. Умру голодным…
Домой она опять вернулась раньше Филиппа, но на плите обнаружила кастрюльку с картофельным пюре и стеклянный поддон с куриными рулетами.
– Надо же… это он до работы успел? – удивилась Лена, приподняв накрывавшую поддон сверху фольгу. – Вот что значит увлеченный человек…
На самом деле Филипп готовкой не увлекался, он просто привык делать все, за что брался, хорошо и на максимально возможном уровне, а еще ему нравилось слушать, как жена рассыпалась в комплиментах.
– Да, я тщеславен, – говорил Филипп, ничуть не смущаясь. – Но что в том плохого?
– Ты и на работе ждешь комплиментов? – язвила Лена.
– На моей работе, сама понимаешь, много не говорят. Но если начальство отмечает, тоже приятно.
– У меня, видимо, какие-то детские комплексы… Всегда смущаюсь, когда хвалят, как будто не заслужила, даже если знаю, что это не так.
– Придется мне научить тебя принимать похвалы так, как должно, – смеялся Филипп в ответ.
Рулеты восхитительно пахли, Лена почувствовала, как сильно проголодалась, и вспомнила, что сегодня вообще не ела, и тут же закружилась голова.
Наскоро вымыв руки прямо в кухне и даже не переодеваясь, она плюхнула в тарелку щедрую порцию пюре, два рулета и уселась за стол.
– И за что мне досталось такое счастье в виде самого заботливого и рукастого мужчины? – пробормотала Лена, отправляя в рот первый кусочек. – Ммм…
Расправившись с ужином довольно быстро, Лена заварила свежий чай и подошла к окну, посмотрела вниз. Их двор хорошо освещался, и она наблюдала за тем, как на специально выделенной и огороженной площадке в дальнем углу гуляют с собаками две женщины. Смешной коротконогий корги пытался взобраться на бревно по лесенке, но не мог осилить этого упражнения, зато поджарая овчарка с легкостью взмывала и на бревно, и на отвесную стену. Крошина вспомнила, что хозяйка овчарки – начальник кинологической службы в звании майора, очень опытная женщина, имевшая даже какие-то награды. Судя по тому, как реагировала собака на каждый жест хозяйки, между ними существовало абсолютное взаимопонимание.
«Бывает же такая безусловная любовь и преданность, – думала Лена, наблюдая за тем, как овчарка то и дело заглядывает в лицо хозяйки, словно ждет реакции. – Как будто ничего и никого вокруг не замечает, только своего человека. И корги этот лопоухий ей не интересен, и его хозяйка… Нет, люди на такое не способны».
Она так задумалась, что не услышала, как во входной двери повернулся ключ, как Филипп, раздевшись, вошел в кухню и даже что-то спросил, потому что, когда Лена вернулась в реальность, он произнес:
– Так я не понял – ты давно дома?
– Что? Ой, прости, я что-то… – Лена подошла к мужу, обняла его, потерлась носом о подбородок: – Устал?
– Нет, сегодня я бодр и полон сил, – усмехнулся Филипп, обнимая ее. – Засиделся, дело готовил в суд.