- А я думала, ты Анну Павлову любишь, судя по твоим журнальчикам.
- Обеих. И Анну Павловскую люблю, слышала о такой? У меня журналов много, ты старые смотрела, а есть новые, за прошлый год. Она там с Мишкой... с Михаилом Микулиным в «Весне священной», вся такая сюси-пуси, кое-где кое в чём и танцует зашибись, - перешла Рита на язык аборигенов. Лиля смотрела на неё восторженно: «Ну, ты, Ритка, как скажешь...»
- Всё, испеклась. Садись.
Озёрная форель
На тарелке, которую Рита поставила перед Лилей, лежала форель с аппетитно зажаренной шкуркой. Бока с косыми надрезами, словно расшитые золотыми дольками лимонов и апельсинов. Ещё на тарелке лежали три зелёные оливки и зелёные веточки розмарина. К рыбе Рита подала белое вино и ледяной ананасовый сок в стеклянном запотевшем кувшине. Лиля остолбенела.
Она собралась было сказать, что Рите лень начистить картошки, лень даже макароны сварить, но вдохнула сложную композицию источаемых форелью запахов, которые вползали в ноздри с бесцеремонностью, до которой Лиле - расти и расти... Лиля хотела сказать - и не смогла.
- Не нравится? - спросила Рита. - Тогда возьми петрушку и базилик. - И поставила на стол блюдо с зеленью, в которой поблескивали золотистые полукружья лимонов.
Лиля в жизни не видела такого «завтрака», и сок пила всегда из пакета, а Рита подала в кувшине, это было красиво и необычно. Лиля хотела ей об этом сказать, но попробовала рыбу и уже не могла оторваться. Говорить она тоже не могла. Рита с ужасом смотрела, как Лиля допивает второй стакан сока.
- Рит, а ты всегда так завтракаешь? Без гарнира, без хлеба и без соли. Или для меня расстаралась?
- Я не знала, что ты придёшь. Нормальный завтрак. И не ври, я солила немножко. Много соли вредно. Тебе особенно. А то ещё кого-нибудь вылечишь, он пригласит отметить, а пояс не сойдётся, и как тогда жить? - ласково проворковала Рита, облизывая пальцы, которыми придерживала форель.
Вот же зараза! Лиля посмотрела на «заразу» Риту, потом на свою талию, и молча занялась форелью, оказавшейся выше всех похвал. - Научишь, как готовить? Расскажешь?
- Угу-м, потом. Слушай, дай поесть, а? Вчера я только ужинать села - телефон зазвонил, пока разговаривала, остыло всё. Утром ты припёрлась...
- А я холодное люблю, вчера вообще ничего не готовила, навернула холодного цыплёнка с макаронами, и халу с маслом. Что ты ржёшь-то опять?
- Слушай, дай поесть, не смеши, а? Я есть хочу, а ты меня смешишь всё время. Хорошо, хоть телефон молчит и в дверь не звонят...
И тут позвонили в дверь. Лиля захохотала, Рита вздохнула и, отставив тарелку с недоеденной форелью, пошла открывать в чем была - в шелковом халатике, едва прикрывавшем бёдра, и перламутровом переливчатом пояске. Лилька за ней - хвостиком. Всё-таки она бесцеремонная.
Часть 10-я. Артаган
Незваный гость
Кого там нелёгкая принесла с утра, вдруг кто из наших? Как при Лильке говорить, выгонять придётся... Позавтракала и адьё. Хотя - какие «наши», «наших» у неё больше нет, зачем вообще она пошла открывать? Надо бы выпроводить Лильку, но - как?
Рита посмотрела в глазок и увидела... букет роскошных тёмно-красных роз. Букет держали смуглые руки с длинными пальцами. Артаган! Но как он её нашёл? Откуда узнал, где она живёт?
Оттеснив Риту от двери, Лиля прильнула к глазку и удовлетворённо изрекла: «Что и требовалось доказать. Что скажешь, Ритусик? Ты у нас такая скромница, девочка-недотрога, а по выходным гостей принимаешь, из дружественной и хлебосольной Чечни».
Здесь пора уже сказать о том, что Рите удалось-таки убедить несговорчивую Лилю, что с Артаганом у неё «ничего», он из компании Виктора и Сергея, с которым Лиля сама её познакомила. И теперь беспомощно смотрела на Лилю...
- Что и требовалось доказать! - объявила Лиля, посмотрев в дверной глазок. Рита задохнулась от возмущения, и забыв о стоящем за дверью Артагане, они углубились в «историю вопроса».
- Ну, станцевали один раз. Ну, два. Потому что у меня ноги затекли, весь вечер сидела как пришитая, - оправдывалась Рита.
- Ага, как пришитая. А потом с Артаганом танцевала в обнимку, не стеснялась - у всех на глазах!
- Да не ври! - Да не вру! Я сама видела и все видели, как вы друг к другу прижимались...
- Что ты видела? Это называется близкая позиция, ничего особенного.
- Ах, близкая! Вот и я говорю, вполне такая близкая эротическая позиция.
- Дура! - обиделась Рита. - Ты поддержек не видела эротических, на Плисецкую сходи, «Лебединое» её посмотри, закачаешься!
- Чего-чего? Чего я не видела?» - «Ничего! Потому что ты тундра непроходимая.
- Ну и пусть я тундра, а ты обнималась с Артаганом этим!