Выбрать главу

Глеб чуть усмехнулся, выслушав пояснение Жанны и отзывы остальных. Когда он писал картину, то пытался выразить только внутреннюю боль, боль одиночества, непонимания со стороны остального мира. И что в итоге? Боль осталась при нем, а люди как не понимали, так и не понимают его. Возможно, Владимир преувеличивает его талант? И все-таки дискуссия вокруг картины была приятна Глебу.

– Я вам всем очень благодарен, – искренне отозвался он. – Зритель всегда прав. А художнику негоже разъяснять замысел другими средствами, кроме изобразительных. А сейчас, друзья, если вы уже закончили осмотр, я предлагаю вам присоединиться к нашей с Владимиром экскурсии. Я обещал показать ему мастерские академии. Приглашаю и вас.

Иветта окликнула ребят. Анечка подбежала сразу, но Сережка носился по залу кругами, не слушая мать. Тогда Глеб, смеясь, поймал мальчишку и посадил себе на плечи. Вся группа направилась на осмотр художественной кухни. Они зашли в гончарную и скульптурную мастерские, посмотрели, как работают студенты, походившие на древних мастеровых. В заляпанных глиной халатах, они мяли, лепили и стачивали неподатливый материал. Незаконченные скульптуры напоминали не столько произведения искусства, сколько поделки, слепленные детьми из песочка: такие угловато-бесформенные и непрочные. Затем компания направилась в живописную мастерскую – Глеб обещал показать несколько своих учебных работ.

В коридорах было малолюдно – по воскресеньям занимались только самые отъявленные энтузиасты. И опять общий разговор закрутился вокруг Романа. Тот охотно отвечал на привычные вопросы взрослых – кем хочет стать, чем увлекается.

– Да, я твердо решил: буду дипломатом в капстране!

– А чем тебя не устраивают дружественные страны?

– Ежу понятно. Негритосы только сосут наши ресурсы. Китайцы хитрят, в свою игру играют. Только свободные люди западного мира истинно дружелюбны.

Головы присутствующих повернулись в сторону Жанны Эдуардовны. Двенадцатилетний мальчик не мог сам до такого додуматься. Жанна порозовела, но постаралась обратить разговор в шутку:

– Сынуля, ты меня своими откровениями под монастырь подведешь.

– А что такого, здесь же не пионерский сбор. Ты сама говорила, негритосы…

– Негритосы, негритосы, – хором подхватили малыши.

Вмешался Владимир:

– Роман, если ты решил стать дипломатом, учила держать соображения при себе. И помни: дипломаты ни о ком не должны отзываться плохо!

– Дядя Володя, я же думал, тут все свои.

В этот момент мимо прошел темнокожий студент с рулоном ватмана. Кажется, он не слышал выкриков детей или сделал вид, будто не слышит.

Владимир выразительно кивнул в сторону афро-американца.

Насупившийся Роман задрал рукав свитера, взглянул на часы с огромным модным циферблатом и, стараясь казаться независимым, бросил:

– Все, леди энд джентльмены, гудбай. Мне пора отчаливать! Ма, выдай пятерик. Я собираюсь в парк, на аттракционы.

Жанна кротко раскрыла кошелек и вынула купюру. Иветта про себя удивилась дерзости Жанниного сына: просит деньги, и немалые. Даже не просит, а требует!

– Избалуешь ты своего мальчишку, – заметила Иветта, когда Роман удалился. И тут же стала собирать своих: – Сережа, Аня, нам пора домой. Вы, наверно, уже проголодались?

Как домой? – обескураженно спросил Глеб. – Сегодня, Иветта Николаевна, такой удобный случай, чтобы поработать над вашим портретом. Помните, вы мне обещали позировать? А ребят мы чем-нибудь займем. Могу дать бумагу и карандаш, пусть порисуют на мольбертах. Хотите попробовать, как настоящие художники, с натуры? Я перед вами чайник поставлю. Кто лучше его нарисует?

Дети радостно согласились. Им не хотелось домой.

– Но как же, ребята голодные… – сопротивлялась Иветта.

– Тогда вначале идем в пирожковую! Здесь неподалеку очень уютное заведение, – предложил Глеб.

Предложение приняли. По дороге Иветта углядела телефон-автомат и решила позвонить Валентину, чтобы тот обедал один, их не ждал. Но ответом ей были протяжные гудки. Может, поехал-таки за шурупами? Нет так нет, мысли о муже отбежали прочь. Потом компания весело уплетала пирожки с капустой и мясом, запивая их горячим бульоном. Больше всех радовались дети: гораздо интереснее привычного домашнего обеда!

После обеда Владимир и Жанна откланялись. Владимир, чуть приобняв Жанну за плечи, сообщил, что они еще погуляют. В этот момент Иветта окончательно поняла, насколько чужой всегда была Амосову: никогда он не клал рук на ее плечи. Сейчас ее не волновало, есть ли что-то серьезное между подругой и бывшим одноклассником. Мысли ее, как всегда, вернулись к собственной ненужности. Ни мужу, ни однокласснику она неинтересна. Одна, всегда одна.