– Извините, я думала, что одна здесь, – оправдываясь, отозвалась она. – Вы тоже в этом классе учились?
– Мы все учились понемногу чему-нибудь и где-нибудь, – перефразировал незнакомец Пушкина.
Иветта Николаевна спохватилась, что находиться в темном классе с незнакомым мужчиной не очень прилично, и, пошарив по стене, нащупала выключатель. Свет вспыхнул неожиданно и ярко, будто заработало в полную мощь, брызнув искрами, доисторическое колесо.
Иветта увидела, что ее собеседник совсем молод, возможно студент, вчерашний школьник.
– Давайте знакомиться, раз наши души прильнули к одному месту, – привстал «студент». – Глеб.
– Иветта… Николаевна.
– Вы какого года выпуска? – спросил Глеб.
Иветта назвала год. Глеб присвистнул:
– А я-то считал, что у меня дата солидная! Пять лет, как последний звонок отзвучал.
– Что же вы, Глеб, уединились, оставили своих товарищей?
– Я мог бы спросить вас о том же, Иветта Николаевна.
Лицо Глеба оказалось узким и сильно удлиненным. Пепельно-серые волосы, закрывающие уши и шею, лишь отчасти маскировали неправильную форму лица. Но большие выразительные глаза с темными, расширенными зрачками смотрели на Иветту с грустью и пониманием. Глаза были старше их владельца. Такие глаза располагали собеседника к откровенности.
– Видите ли, Глеб, у нас был замечательный физик, Вольт мы его звали. К сожалению, он недавно скончался. Вот я и зашла сюда, понимаете? Вы, случайно, у него не учились?
– Случайно учился. Вольт даже был нашим классным руководителем. Не знаю, как в ваше время, а у нас он и литератора замещал, неформально, разумеется. Знакомил нас с теми поэтами, которых не было в программе: с Ахматовой, Бродским. Теперь ведь его имя на Западе гремит, а у нас не печатают.
Собеседник заинтересовал Иветту. Может, он и сам поэт? И, как положено поэту, размышлял в уединении пустого класса. Иветта уважительно посмотрела на юношу:
– А вы, Глеб, тоже поэт?
– Нет, скорее художник.
– Студент?
– В студенты еще пробиться надо. Посещаю подготовительные курсы при Академии художеств.
– Там, наверно, конкурс страшный, с первого раза трудно пройти? – деликатно поинтересовалась Иветта.
– Да. Многие год за годом поступают, но я еще не пробовал, – признался Глеб и охотно поведал свою историю.
Оказалось, после школы Глеб умудрился поступить на физический факультет в университет, однако вскоре понял, что ошибся в выборе, и махнул рукой на учебу. После отчисления попал в армию. Благодаря какой-то пустяковой болезни его признали ограниченно годным, так что служба прошла спокойно, в канцелярии военкомата. Там он наловчился делать стенгазеты и вообще приохотился к краскам. Теперь вот постигает основы рисунка и живописи на курсах. На следующий год будет поступать в академию или Муху – еще не решил.
И снова Глеб удивил Иветту: выпускник театральных классов поступает на физический факультет.
– Зачем же вы пришли в эту школу? Не разумнее ли было выбрать математические классы, если вы собирались точные науки штурмовать?
Глеб смущенно подергал себя за ухо, но потом раскололся:
– Была причина, и очень веская. Почему-то мне кажется, Иветта Николаевна, что вы меня поймете. Я учился в этой школе с первого класса, жил-то неподалеку. А к девятому, когда надо было выбирать профиль, я еще не определился толком. И было тут еще одно обстоятельство… В детстве я был трудноуправляем: и сам ребят часто задирал, и мне от них доставалось. Одним словом, трудный ребенок. Но за восемь лет ко мне привыкли, да и я стал поспокойнее. Я же не со зла бузил, все искал правду, добивался истины. Мне повезло: в седьмом классе я попал к Вольту, и тот из меня начал человека делать. А позднее сестре посоветовал не забирать меня из школы. Сестра посчитала, что игра в школьных спектаклях приобщит меня к литературе. Она сама профессиональный литератор, а я к книгам равнодушен в ту пору был. А Вольт пообещал со мной дополнительно по физике заниматься. Я под его влиянием в предмет влюбился, потому и на физфак пошел.
– А почему ваши дела решала сестра?
– Она меня с десяти лет воспитывает, тогда родителей не стало.
– Вижу, человек вы непростой. С таким характером в армии, наверно, нелегко пришлось?
– Всякое было, даже вспоминать неохота. Но за битого, как говорится, двух небитых дают. В школе я слыл чудаком – физик в театральном классе. А тут еще и физиком не стал… Ребята все институты пооканчивали, некоторые женились, а я – никто.