А что — он давно ушел?.. Наверно, обиделся на меня… Я никого не хотел обижать, но так получилось… Он ничего такого не просил передать для меня? Может, хотя бы записку?..
Мэрилин. Хорошо, что вернулся, Антуан. Мы тебя ждали. Мы — все…
Антон. Что вы сказали, простите…
Мэрилин (медленно к нему приближается, доверчиво кладет ему руки на плечи). Ты прошел долгий путь. Ты голодный? Ты хочешь поесть? Ты устал? Ты хочешь умыться? Сменить одежду? Лечь и закрыть глаза? Уснуть, ни о чем не думать?
Антон (растерянно улыбается). Простите, но я не понимаю…
Мэрилин. Я сразу узнала тебя. Мне тебя нагадали. Давно, я ждала столько лет… Он будет с востока, у него будут грустные глаза и доброе сердце, на шее, за левым ухом у него будет маленькое родимое пятно…
Антон только разводит руками и нервно скребет себя пальцами за левым ухом. Она улыбается, ласково его поглаживает за левым ухом.
Ты будешь со мной, тут, тебе будет легко и приятно. Ты больше не будешь сражаться за то, чтобы униженно выживать в этом бессмысленном мире. Ты будешь просыпаться, когда ты захочешь, смотреть на небо, видеть солнце, луну, звезды, думать о приятном и надеяться на приятное. А я буду тебя охранять от беды, от тоски, от непогоды. Ты увидишь другие страны, узнаешь другую жизнь. Все у нас будет с тобой хорошо, легко и приятно… (Берет его за руку, ведет за собой.) Идем, я тебя познакомлю с моими мужьями…
Антон (не идет, пытается объясниться). Простите, если скажу… Мы мало знакомы, мне трудно…
Мэрилин (тянет). Идем же, идем, идем…
Антон. Но я не готов жениться! Я не могу, не хочу!..
Мэрилин (останавливается, улыбается ему, спрашивает с интересом). Что? Что?..
Антон. Я хотел ему объяснить — не смог. Я себе обещал не жениться.
Мэрилин (смеется). Ты что, их боишься? Не бойся, они — только куклы, а ты, Антуан, такой живой… (Опять тянет.)
Антон (пытается удержать). Но я уже был женат, понимаете? У меня там остались: бывшая жена, сын, две маленькие внучки, понимаете? И снова, опять мне в семейную жизнь, в эту смуту, проклятья — зачем?.. Я поклялся себе — не жениться… Не за тем я приехал, поймите!..
Мэрилин (улыбается, кивает). Нэ панымаю, нэ панымаю… (Куда-то опять тянет его за собой.)
Антон (в отчаянии). Говорю, не могу жениться — я говорю!..
Мэрилин (тянет, смеется). Смотри, познакомься, не бойся: вот он — Том Болдуин, мой первый муж! (Счастливо улыбается.) Что, правда же, он красивый? Мой воин, мой ковбой, мой Бог!.. Ну, пожми ему руку, не бойся… Да не бойся же… (Сама скрепляет руку Антона с куклиной рукой, смеется.) Ну! Ну! Ну!..
Антон выглядит крайне растерянным и смущенным.
А теперь познакомься с Иосифом. Он был поэтом. Лучшим в Нью-Йорке, в Америке, в мире, во вселенной!.. (Берет Иосифа на руки.) «На ложе моем ночью искала я того, которого любит душа моя, искала и не нашла его!.. (Поднимает куклу высоко над головой.) Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям, я буду искать того, которого любит душа моя! Искала я его и не нашла его!..» (С восторгом глядит на Антона.)
Как же это красиво, правда? По-моему, лучше и не сказать. Пожми руку гостю, Иосиф! (Кажется, кукла с удовольствием потянулась рукой к Антону.) И ты, Антуан, и ты!.. Ну! Ну!.. (Смеется.)
Будто завороженный, Антон легко касается куклы рукой.
Мой третий супруг — Хидзиката-сан! Мой четвертый супруг — дон Ларетта Энрике Родригес! Мой пятый супруг…
Антон (внезапно кричит). Я все равно не хочу жениться, я не готов!.. Но я же сказал: не готов, не хочу!.. Извините меня: не хочу!.. (Схватив сумку, исчезает.)
Тишина. Мгновение она стоит — как стояла. И куклы сидят — как сидели. Наконец, она медленно, устало бредет к столу, опускается на стул, сидит… Вдруг, странно смеется. Или — плачет?.. И даже у кукол выражение лиц в эту минуту — сочувствующее… Она молча, внимательно разглядывает кукол.
Мэрилин. Ну, чего вы уставились — эй… Какие-то у вас лица — как будто вам жалко меня… Особенно это касается вас, дон Ларетта. Вы были живы — были занудой и ныли по всякому поводу, вы и сейчас тут сидите с таким видом, как будто вас медленно поджаривают там, в аду. Нет, мой сеньор, если кого и поджаривают изо дня в день — то это меня. Меня!.. Что вы наделали? Люди меня боятся. Шепчутся за спиной: это она, та самая, возле которой мужья не живут. Женщина-вамп! Женщина-смерть! Женщина!.. (Строго восстает.) Что, разве это действительно так?.. (Отшвыривает дона Ларетта, хватается за японца, возносит над головой.) Разве я виновата хоть в чем-то? Разве я убивала вас? Или я вам делала плохо? Не любила вас? Не лежала у ваших ног? Не молилась на каждого?.. (Отшвыривает японца, хватается за поэта.) Ты думаешь, я не знала, откуда твои стихи? И кто их придумал? И для кого?.. Я хотя бы раз об этом сказала?.. Или дала как-то понять?.. Хотя бы — намеком?.. А только я все равно плакала над ними и только я все равно просила тебя: еще читай! Еще!.. (С тоской глядит на куклу Тома Болдуина. Берет его на руки, ласково гладит. За петельку подвешивает на карусели.)