Вот — конец…
Рукой размазывает слезы по лицу; осторожно опускает куклу на пол, лицом вниз; достает из кармана тонкую длинную веревку и дрожащими руками вяжет петлю. Неожиданно в ослепительно белом пеньюаре возникает Мэрилин. От чего и жилище, вдруг, осветилось. Джонатан быстро прячет руки с веревкой за спиной.
Мэрилин. Как хорошо, что ты здесь, мы хотели уже тебя искать — ой, чшшш… (Подходит к нему, доверчиво приникает лицом к его груди; шепотом.) Что это я раскричалась, Господи… Ах, наверно, я счастлива, мне так хорошо…
Джонатан (хмуро). Тебе хорошо?..
Мэрилин (шепотом). Хорошо, хорошо, чшшш… Спасибо тебе, спасибо, спасибо…
Джонатан. За что?
Мэрилин. Ой, не кричи, я прошу… Говори, пожалуйста, тихо, он — спит…
Джонатан. Он — спит?..
Мэрилин. Да, он уснул, он устал… Ты же знаешь, какая у него была долгая дорога… (Улыбается, вспоминая.) Представляешь, забылся прямо у меня на коленях…
Джонатан (не выдерживает и кричит). У тебя на коленях?..
Мэрилин. Что ты, Джонатан, что ты, я же тебя просила не кричать, разговаривать тихо-тихо… Ну, что с тобой? Ну, почему ты такой, вдруг, печальный? Все получилось, как мы хотели… Ты хорошо заработал… Не отворачивайся от меня, смотри на меня. А почему у тебя, вдруг, красные глаза?
Джонатан. Сегодня жара.
Мэрилин. Жара… Боже мой, бедный Георгий… Мой хороший Георгий…
Джонатан (вздрагивает). Что ты сказала?..
Мэрилин. Что, Джонатан?..
Джонатан. Как ты сказала: бедный… Повтори быстро: что ты сказала?
Мэрилин (ласково). Устал, милый… Очень устал… Глаза устали, сам устал… Иди-ка домой, мой хороший, отдохни, выспись, стань человеком… (Поглаживает его.) А завтра, пожалуй что — приходи… Ну, утром, когда ты проснешься… Или, пожалуй что — днем, можно даже попозже… Не торопись, хорошо?
Джонатан (хрипло). Что будем делать?
Мэрилин. Ну, длинная жизнь у нас, будем беседовать, пить кофе… Можем — хотите — пойти в русский ресторан на набережной. Ох, кстати, я про него совсем позабыла…
Он молчит. Она загадочно улыбается.
Бедный Джонатан… Хороший Джонатан…
Джонатан. Хорошо. Я пойду. Отпусти меня, Мэрилин.
Мэрилин. Ну, конечно… Сейчас… Сейчас… (Объятий не отпускает.)
Джонатан (удивленно на нее смотрит). Ну, ты отпустишь меня?
Мэрилин. Отпущу… Джонатан… скажи… (Странно, вдруг, смотрит на него.) Что это у тебя, на шее, за левым ухом?..
Джонатан. Х-ху, Мэрилин!..
Мэрилин. Что?..
В роскошном атласном халате, с бокалом шампанского в руках появляется Антон. Видит друга в нежных объятиях Мэрилин — роняет бокал…
Антон (тихо). Мэрилин… Боже мой, Мэрилин… (Быстро уходит.)
Мэрилин. Антуан! Антуан!.. (Торопится следом за ним.)
Джонатан же остается один на один с петлей… Только одно мгновение он колеблется… Решительно направляется к карусели, закрепляет веревку, проверяет на прочность. Затем поднимает с пола куклу, старательно затягивает на ее шее петлю, совершает повешение. Тут только мы замечаем удивительное сходство куклы и палача… Он решительно направляется к выходу. Впрочем, что-то его останавливает. Достает чек, возвращается к кукле, прикрепляет у нее на груди — наконец, уходит… Выбегает Антон, на ходу застегивается, отшвыривает от себя атласный халат, хватается за сумку — тут ему дорогу перегораживает Мэрилин.
Мэрилин. Не пущу, не пущу…
Антон. Ничего не получится, нет…
Мэрилин. Антуан…
Антон. Не хочу, уже было со мной — и ложь, и коварство, и ненависть, и тоска…
Мэрилин. Я опять не понимаю тебя! Господи, что ты такое говоришь?..
Антон. Я вас не понимаю! Я ухожу! Это были не вы!
Мэрилин. Что?..
Антон. Да! Да!.. Мне только на миг показалось — мы оба из детства, и, может быть, что мы нужны друг другу! Но мы не нужны! Мы не нужны!..
Мэрилин. Как мне понять тебя, Антуан?.. Что надо сделать?..
Антон. Чушь! Чушь!.. Эта жизнь — только дурацкая череда пошлых и плоских картинок! Мне надоело глядеть на них — пустота!.. Я верить хочу, наконец, — в Бога, в людей, не в кукол! (Идет к карусели.) В Бога, людей, не в кукол… (Замечает убиенную куклу Джонатана и, вдруг, затихает.)