Джонатан. Как это будет по-русски — забыл, черт…
Антон (ближе подходит к карусели, разглядывает кукол). Какие они интересные… Откуда такие?..
Джонатан (мучительно вспоминает) Потом расскажу, не сейчас… Да успеешь ты, брось ты их…
Антон одним пальцем легонько толкает карусель — она вращается.
Память дырявая, все забываю, даже язык… Кстати, я теперь, Джонатан, Антоха, не удивляйся. В Америке Жора не говорят.
Антон. Да, я не знал…
Джонатан. Вот такие тут странные: Джонатан — вместо Жоры, Сэм вместо Семки…
Антон. Вижу тебя, наконец — не верю своим глазам!..
Джонатан. Ну, здрасти, я ваша тетя!..
Антон. До чего же я рад тебя видеть!
Джонатан. Да ладно…
Антон. Нет, очень!..
Джонатан. Ну, будет…
Антон. Серьезно!..
Джонатан. Я тут вспоминал… папаша твой, дядя Степан… он прощаться со мной не хотел. Обзывал предателем советской родины. А я молодой был, глупый. Плакал, обижался, лез к нему выяснять, почему нужно сидеть взаперти, когда можно не сидеть взаперти?.. Он мне опять плевал в лицо, кидался ботинками. Помню, один раз кинул утюг. Два сантиметра от уха — слава Богу, не попал. Потом он бежал за мной и кричал: предатель родины, предатель родины! Как ненормальный…
Антон (грустно улыбается) Он тебя любил.
Джонатан. А я его как любил! Больше, наверно, чем собственного отца. Вообще, Антоха, я вспоминаю, родители у тебя были — как самые настоящие родители! Помнишь, по воскресеньям они нас с тобой всегда брали с собой на рынок и покупали нам все самое вкусное? Ох, как я всегда ждал это воскресенье!..
Антон. Мама нам шила одинаковые рубашки.
Джонатан. Ох, какие это были рубашки!..
Антон. Иногда нас принимали за близнецов. В нашем парке — ты помнишь? — у фонтана, женщина гуляла с ребенком, а мы с тобой пускали бумажные кораблики, а она, вдруг, закричала: сыночек, смотри на живых близнецов! Мы были одеты, как близнецы, и, видимо, чем-то похожи…
Джонатан. Я еще помню: у меня было свое место за вашим столом.
Антон. Да, ты помнишь?
Джонатан. А как же: по левую руку от дяди Степана, по правую — от тети Луизы!
Антон. Помню, однажды тебя с нами не было, я нечаянно уселся на твоем стуле — те наши венские стулья, ты помнишь?
Джонатан. Я помню!..
Антон. Папа мне строго сказал: тебе что, своего места мало? Тут Георгий сидит!
Джонатан (горестно качает головой). Тетя Луиза, дядя Степан…
Антон. Он так и сказал: тут сидит Георгий!
Джонатан. Милые люди… дорогие люди…
Антон (на глазах слезы). Мамочка… мама…
Джонатан. Люди… такие люди…
У обоих на глазах слезы, оба растроганно молчат. Появляется Мэрилин. Точнее — возникает. Очень красивая. В розовом платье, дорогие украшения.
Мэрилин (величаво, обворожительно). Хай!..
Джонатан (заметно, расстроен, шмыгает носом). Мэрилин, извини, сильно хочу в туалет. (Уходит.)
Антон и Мэрилин смотрят друг на друга, улыбаются. Долго так улыбаются…
Антон. Простите… я, кажется, знаю слово: гуд морнинг…
Мэрилин (радостно, словно всю предыдущую жизнь дожидалась только этого слова). Монинг! Монинг!.. (Быстро протягивает ему руку.) Вы, оказывается, говорите по-английски? А мне Джонатан не сказал, что вы говорите по-английски! Откуда у вас такой прекрасный английский?
Антон (осторожно пожимает ее руку). Мне тоже очень приятно… Я — рад…
Мэрилин (чарующе улыбается). Меня зовут — Мэрилин… Очень приятно.
Антон. Что вы сказали?..
Мэрилин (кричит, видимо, в надежде, что громче понятнее). Меня зовут — Мэрилин! Я — Мэрилин! Мэрилин, Мэрилин — я!.. (Ослепительно улыбается.)
Антон (тоже почему-то кричит). А-а, понимаю! Мэрилин! Имя! Ваше!
Мэрилин (радостно). Да! Да! Я — Мэрилин! Мэрилин!
Антон (тоже радостно). Да! Мне сказали! Мне Жора сказал!..
Смеются, не выпуская рук. Наконец, стихают. Выражение лиц — радостное.