Это он ее поцеловал, напомнила она себе, не наоборот. Он постоянно искал повод для ссоры. Он постоянно менял свое отношение к ней.
Люси гордо вскинула подбородок.
- Броуди Гамильтон, вы самоуверенный нахал! Вы сделали это нарочно. Поздравляю вас с тем, что вы укрепились в своем мнении. Можете продолжать быть несчастным сколько душе угодно.
На последнем слове ее голос сломался, но ей было все равно. Подняв с земли свою бейсболку, она стряхнула с нее пыль.
— С этого момента мы будем говорить только о делах. Я в ближайшее время сформулирую свое предложение, основываясь на ваших записях, и мы обсудим цены. За этим я сюда приехала и с этим отсюда уеду. — Поставив ногу в стремя, она ловко запрыгнула на Брюса.
— Куда вы?
Люси презрительно посмотрела на него.
— Поищите себе другого оппонента для споров. Я для этого не нанималась.
На глаза навернулись предательские слезы. Тогда она быстро развернула Брюса, ударила его по бокам, и он помчался галопом в сторону дома,
Броуди Гамильтон посмеялся над ней. Она испытывала облегчение оттого, что не рассказала ему всей правды о себе. Она выполнит свою работу и улетит отсюда первым же рейсом. Вернется домой.
Удивительно, но она впервые подумала о Маразуре как о доме. Как такое могло произойти?
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Два дня Люси и Броуди поддерживали холодно вежливые деловые отношения, которые ограничивались только осмотром лошадей и обсуждением цен. Никаких шуток, оскорблений и тем более поцелуев.
Скажи Люси кто-нибудь, что ей захочется поскорее вернуться в Маразур, она ни за что бы не поверила.
Вздохнув, она сделала глоток кофе. На траве все еще лежала роса, стая уток летела в сторону пруда за конюшнями.
Была суббота. Дома в Вирджинии она в выходные первую половину дня занималась лошадьми, а вторую проводила с друзьями. К сожалению, сейчас она находилась на ферме Броуди Гамильтона, который по-прежнему оставался для нее загадкой.
— Люси?
Голос Броуди прервал ее раздумья, и она опустила ноги с пустого стула на пол веранды.
- Да?
— Сегодня я собираюсь в город. Подумал, может, вы захотите вернуться на время в цивилизацию.
Это было формальное предложение. Возможно, он сделал его ей из вежливости. Или по просьбе миссис Полсик. Наверное, ей следует сделать приятное пожилой экономке, которая все это время была к ней очень добра.
— А миссис Полсик едет?
— Нет, она немного простудилась.
Люси обернулась. Броуди стоял в дверях. Он не улыбался, но и не хмурился. Ждал ответа.
— Если миссис Полсик составит список, я могу сделать необходимые покупки.
— Как мило с вашей стороны.
В воздухе повисло напряженное молчание.
— Люси, я...
— Броуди...
Он прошел на веранду, держа в руке шляпу.
— На днях я вел себя как последний кретин. Нарочно обидел вас. Не знаю, что на меня нашло. Моя мать надрала бы мне задницу, если бы узнала, что я наговорил женщине.
Ее губы слегка искривились. Эх, матери... Знали бы они, какое сильное влияние они оказывают на нас, даже когда их уже нет с нами. Где была мать Броуди? Ей очень хотелось его об этом спросить, но она побоялась нарушить хрупкое перемирие, установившееся между ними. Она заглянула в его глаза. Похоже, он говорил абсолютно искренне.
Вдруг она поняла, что он сожалеет о своих словах, а не действиях, и ее сердце затрепетало. Она тоже никак не могла заставить себя жалеть о поцелуе. Ее давно уже никто так не целовал.
— И правильно бы сделала, — ответила она, улыбаясь.
Броуди улыбнулся в ответ.
— Давайте возьмем на сегодня выходной. Мы оба это заслужили.
— Звучит заманчиво.
— Выезжаем через час.
— Я буду готова.
Ларч-Вэлли оказался именно таким, каким Люси и ожидала увидеть маленький провинциальный городок. Здесь все словно задержалось в прошлом, начиная от фонарей в старинном стиле и заканчивая нарисованными вывесками магазинов. Люси с улыбкой смотрела в окно грузовика Броуди. В таких местечках дети играли в парке, пока их не звали ужинать, а женщины по выходным обменивались в парикмахерской собранными за неделю сплетнями.
— Я должен выполнить одно поручение. Я могу высадить вас здесь, если хотите. Рынок находится в конце этой улицы. Можете походить по магазинам.
Он припарковался у обочины. Его лицо было напряжено, губы сжались в тонкую линию. Что в этом городе так его беспокоило? Было ли это как-то связано с его бизнесом или личной жизнью? На этой неделе он уже ездил сюда. Ее мысли снова вернулись к перерыву в его записях.