Разум, однако, победил. Видя, что Лиля лучше в гроб ляжет, чем отвернется от желанной добычи, народ скинулся и приплатил ей некоторую сумму. Логика взяла свое. Где разум, там деньги, и где деньги, там разум. В общем, сладили.
Это был настоящий великий перелом. После стольких, стольких лет Лиля вошла полноправной хозяйкой в собственную жилплощадь с полной гарантией, что ее отсюда уже ни под каким видом не попрут. У нее была своя квартира, а стало быть, место в жизни. Можно было начинать жить.
Но мешал Веселовский. Очутившись на собственной жилплощади, Веселовский предался своей страсти уже бесповоротно, то есть не слезал с горшка. Лиля извелась с этим делом вконец. Если бы Веселовский с утра забирался на горшок и не слезал бы с него хотя бы до обеда, то было бы еще куда ни шло. Но он, сволочь, колебался между горшком и креслом, а это означало, что его поминутно надо таскать с места на место. Лиля сбилась с ног.
Она уже готова была плюнуть и уйти обратно на вокзалы, но тут связи Веселовского начали давать результаты.
Среди бесчисленных знакомых Веселовского обнаружились такие, кто занимался делом, и вот они-то стали часто наведываться к нему домой, чтобы оставить на некоторое время чемоданы. Что было в этих чемоданах, ни Лиля, ни Веселовский не знали, но одновременно с чемоданами появились деньги, что всегда хорошо.
Лиля зажила барыней. Веселовский из дома уже никуда не уходил, так что внешне связи с миром оказались полностью в Лилиных руках, и тут в Лилиной трудной жизни осуществилась солнечная сторона. Лиля начала тратить деньги.
Боже, что это было за наслаждение! Деньги буквально таяли в ее руках, но на месте растаявших появлялись новые, за ними еще более новые, а за ними еще и еще, и конца этому счастью не было видно ни с какой стороны, но конец, собака, настал и самым неожиданным образом. Даже двумя.
Во-первых, Веселовский однажды слег. Возраст и труды взяли свое, и у Веселовского, давно уже жившего без задних конечностей, отказались работать передние, и, что еще хуже, выключился мозжечок. Мозг не выключился, а мозжечок выключился, что самое неприятное для сожителя, потому что в этом состоянии инвалид становится совершенной колодой, но требовательность демонстрирует, и уже не прекращая, потому что в жизни ему ничего больше не остается, кроме как требовать и требовать.
Солнечная сторона жизни кончилась, и началась смертельная тоска. Спасло во-вторых. Само по себе это во-вторых могло бы выйти несчастьем или похуже, но в сочетании с во-первых просто-напросто Лилю спасло.
Нашлась Лилина дочка. Милиция, которая, как известно, никогда ничего не делает, кроме как мешает людям жить, отыскала Лилю. Уму непостижимо, как они ухитрились сделать, но сделали.
Однажды вечером они приволокли девочку к Лиле на квартиру и сдали на руки. Лиля была так перепугана, а к тому же домашняя работа с Веселовским так ее измотала, что она тут же согласилась, что дочь ее собственная и что она готова ее принять в семью.
На самом деле Лиля была смертельно счастлива, что она будет теперь не один на один с лежачим хамом Веселовским, а все-таки в человеческом обществе. Лилю появление дочери, можно сказать, спасло от депрессии. Она даже за Веселовским стала ухаживать лучше, что совершенно напрасно, потому что Веселовский, уже дышавший на ладан от постоянного хождения под себя, посвежел, подобрел, стал больше спать и меньше ругаться и попросту ожил и довольно надолго.
Возникла тупиковая ситуация. Дочь росла и росла, Веселовский жил и жил, время шло и шло, а что толку?
Ко всему прочему чемоданы приносить перестали. Что там стряслось, Лиля не знала. То ли, увидев, что Веселовский перестал двигаться, друзья решили, что квартира потеряла надежность, то ли Лилина внешность им не внушала расположения, но дело прикрылось, денег стало меньше, а ртов теперь на той же жилплощади было три и все каши просили.
Лиля приуныла. Она стала обдумывать страшные варианты вроде удушения Веселовского подушкой, выбрасывания дочери из окна и собственного возвращения на вокзалы. Тянулось это довольно долго, и Лиля совсем уже потерялась в эмоциях, расчетах и надеждах, как вдруг появился никем не предвиденный случай, и все стало на место.