Бедный Зак. Такая жажда жизни. Столько планов и мечтаний. Все разбито на осколки французской пулей. Но боль в мыслях, першение в горле, горькое чувство потери, больше не пришли. Не приходили долгое время. Только беспокойство и неудовлетворенность, что она привязана на всю жизнь к этой девичьей пылкой любви. Она не называла это ошибкой, Закари никогда не был ошибкой. Барбара никогда не сожалела, он был всегда желанным ребенком, с момента зачатия. Даже когда узнала о смерти Зака. Не ошибка. Только вечная связь с давно умершей любовью.
Она закрыла медальон и долго держала его в руках, перед тем, как положить рядом с платком. Платок взяла в руки, осторожно открыла его по складкам и посмотрела на засахаренную конфету, лежавшую там.
Она заплакала, и слезы капали на уголок платка.
Сейчас он танцует. С Евой. Улыбается ей добрыми голубыми глазами. Возможно, он уже задает ей вопрос. Возможно, уже сделано объявление. Возможно у него новый памятный день Валентина, избавивший его от памяти о другом дне Валентина, проведенным с женой. Возможно, все в доме уже празднуют.
Она желает ему счастья. Она сжала рукой платок с конфетой, и закрыла глаза. Она желает ему счастья. И он должен быть. Ева хорошая девочка. Беспечная и кокетливая, это правда. Но ошибки – участь молодых и богатых. Под влиянием мужа она превратится в хорошую жену. Ее муж. Виконт Брэндон. Барбара снова почувствовала прикосновение его пальцев и теплоту его губ на своих щеках. Он желала ей счастливого дня Валентина.
О, Боже! Она откинула голову назад, глаза все еще были закрыты, она чувствовала, как горячие слезы стекают по щекам и падают на платье. Была ли боль столь острой, когда она потеряла Зака? Столь невыносимой? Должна была быть. Конечно, должна. Зак был ее миром и у нее должен был родиться его ребенок, подумала она. Возможно, боль, и горе постепенно теряют свою силу и остается только воспоминания о них, какими бы страшными они не были? И они забываются? Конечно. Но она не была терпеливой. Но что у нее было? Ничего, кроме пустоты и еще большей пустоты. Она отложила платок, и погрузилась в отчаяние и жалость к себе. Она закрыло лицо рукам, и плакала, и плакала.
Барбара спустилась в гостиную через полчаса, умылась в холодной воде, причесала волосы и взяла свое вышивание, когда раздался стук в дверь. Она тихо встала, подождала ответа слуги. Не может быть. В доме бал в самом разгаре. Он с Евой. Возможно, он уже обручен с ней. Не может быть. Но кто это еще?
На виконте был черный вечерний плащ и фетровая шляпа, которую он снял и отдал Бену, пожелав ему доброго вечера и спросив, дома ли леди Барбара. Под плащом его одежда была еще более великолепной, чем два вечера назад. Бордовый парчовый сюртук, жилетка и бриджи – из серебряного шелка, ослепительно белые сорочка и чулки. И очень много кружев на шее и на запястьях. В складках шейного платка искрились бриллианты.
- Я здесь, Бен, - ответила она, - спасибо.
И он посмотрел на нее и улыбнулся, и она не замечала ничего, слуга ушел в дальний конец дома. Она не знала, вернула ли она улыбку или нет.
- Добрый вечер, милорд, - произнесла она.
Она была одета совершенно иначе, если сравнивать с дамами, которых он только что оставил в бальном зале в Дарем Холле. На ней было обычное платье из темно-синего шелка с длинными рукавами, без выреза, с высоким воротником. Ее волосы уложены просто и аккуратно. Она плакала. На ее бледных щеках и вокруг глаз не было выдающих красных пятен, но он знал, что она плакала.
Она выглядела красивой.
- Добрый вечер, леди Барбара, - произнес он. И почувствовал неожиданное беспокойство, неуверенность. Если его предположение верно, для нее это болезненная дата. Ее сын зачат в этот день восемь лет назад. Плакала ли она по умершему возлюбленному?
- Кажется, у меня входит в привычку, заходить в неподходящее время.
Знает ли он, что она плакала? Что она плакала из-за него? Она была подавлена. Она не хотела, чтобы он приходил. Он пришел сказать ей о своей помолвке? Но зачем?
- Вы пройдете в гостиную, милорд? - спросила она.
- Мне позвонить, чтобы принесли чай?
- Не для меня, - ответил он, следуя за ней в гостиную.
Она жалела, что он не отказался от обоих предложений. Она хотела, чтобы он рассказал о своем деле и снова ушел. И она отчаянно задавалась вопросом – будет ли этот визит таким же коротким, как днем, когда он ушел раньше, чем она успела запечатлеть в памяти еще один его образ, чтобы нести его в пустоту.
Возможно сегодня его визит – вторжение в прошлые дни, подумал он. Возможно, она хотела остаться наедине с воспоминаниями. Возможно, его несвоевременное внимание оскорбит ее.
- Я побеспокоил вас? - поинтересовался виконт.
Она покачала головой и указала на стул, на котором он сидел два дня назад.
- Вы плакали,- констатировал он, и она бросила на него взгляд вдвойне подавленный.
- Мое присутствие беспокоит Вас, Барбара?
- Вы предпочтете остаться одной? Или я могу предложить вам плечо, на котором можно выплакаться?
- Не стоит, - ответила она.
- Все прошло.
- Вы не танцуете?
- Позже, - улыбнулся он.
У меня полно свободного времени.
Хотя знал, он не будет танцевать этой ночью, если она не будет. Он навязывался?
- Вы очень сильно любили его?
- Зака?
Она посмотрела на него ясными глазами.
- Да. Я думала, не смогу жить, когда он уехал. И я думала, непременно умру, когда я узнала о его смерти. Казалось, этот мир не может существовать без Зака. Он был полон жизни и смеха. Но, конечно, мир существует, и я живу в нем. У меня не было выбора. У меня был Закари.
- Я сожалею, - сказал виконт. Если бы мы жили в других временах, возможно, там не было войн, уносящих так много молодых мужчин и оставляющих вдовами молодых женщин.
- Я не была замужем за ним, - утвердила она, рассматривая свои руки, лежащие на коленях.
- О, нет, Вы были! В вашем сердце. К несчастью, Вас не одобрила семья, в которой Вы жили. Они, кажется, не видели этого. Но это правда, Барбара. Вы скорбели по нему этой ночью?
Так вот почему он пришел. Из доброты. Она могла догадаться. Он подумал, что она оплакивает Зака, и пришел предложить свое общество и, возможно, успокоение. Она любила его за его доброту. И если бы больше ничего не было, она любила бы только его за это.
- Я решила, что могу помучиться, - сказала она.
- Медальон. Пустой медальон, у него никогда не было возможности, сделать миниатюру и вставить туда. И эта пустота всегда навлекала боль. Но боль больше не появляется. Прошло слишком много времени.
Тон, с которым она произнесла, эти слова был печален. И Брэндон точно знал, что это значит.
- И вы плакали из-за того, что больше не можете плакать? - спросил он, улыбаясь.
Она вернула улыбку.
- Я любила бы его всю нашу жизнь, - произнесла она.
- Да, - согласился он, - Как и я любил бы Анну-Марию.
О, да, другая причина его прихода. Его жена, ушедшая гораздо позже Зака. Ему нужно провести хотя бы несколько минут праздничного вечера с кем-то, кто поймет, потому что она пострадала от похожей потери.
- Да,- повторила она.
- Но мы любили их, когда они жили, вот, что действительно имеет значение. Было бы гораздо страшнее потерять любовь и жить с чувством вины за то, что мы не любили их, когда они были живы.