Том выскочил на балкон.
— Моя шляпа! Скинь ее вниз. — Дюран возбужденно перепрыгивал с ноги на ногу.
Том кинул шляпу и удалился.
Через секунду последовал еще более пронзительный окрик:
— Моя трость! Тоже кидай.
Этот предмет был ловко схвачен на лету. В дворике мадам Телье поднялось небольшое облачко окрашенной солнцем пыли.
Том, смиренно вздохнув, покачал головой:
— Влюбленные вечно спешат, уж это точно.
Экипаж мчался по Сент-Луис-стрит. Дюран сидел на самом краешке сиденья, обхватив обеими руками набалдашник трости и опершись на нее, как на подпорку. Вдруг он еще больше подался вперед.
— Вот этот, — воскликнул он, указывая рукой на дом. — Вот он, здесь.
— Вот этот новый? — восхищенно спросил кучер.
— Я сам его строю, — сообщил ему Дюран в запоздавшем лет на шестнадцать порыве мальчишеской гордости. И уточнил: — То есть его строят по моему плану. Я объяснил им, чего хочу.
Кучер почесал в затылке. В данном случае сей жест означал не замешательство, а почтительный восторг при виде такого великолепия.
— Красота, — изрек он.
Дом был двухэтажный, построенный из темно-желтого кирпича, с белой окантовкой над окнами и дверью. Хоть и небольшой, он занимал исключительно выгодное местоположение. Находясь на угловом участке, он был одновременно обращен фасадами в обе стороны, не выдаваясь при этом вперед. Более того, земельный участок продолжался и за домом, отделяя его от соседей на вполне достаточное расстояние. Спереди оставалось место для лужайки, а позади — для сада.
Дом выглядел, разумеется, еще не очень презентабельно. Перед ним были навалены кучей сломанные, выброшенные кирпичи, дерн для лужайки еще не положили на место, а оконные стекла были заляпаны пятнами краски. Но когда Дюран поглядел на него, на его лице появилось почти что благоговейное выражение. Рот его слегка приоткрылся, а взгляд потеплел. Он даже не думал, что можно построить такой красивый дом. Ничего прекраснее он в жизни не видел. Это был его собственный дом.
Кучер, вопросительно щелкнув кнутом, вернул его к действительности.
— Подожди меня здесь. А потом поедем на пристань.
— Да, сэр, не торопитесь. — Кучер понимающе усмехнулся. — Надо хорошенько оглядеть свой дом.
Дюран не сразу вошел внутрь. Вначале, чтобы растянуть удовольствие, он медленно и основательно прошелся мимо обоих фасадов. Легонько постучал тростью по фундаменту. Вытянув руку, распахнул один из ставней, затем снова закрыл. Ловко проткнув концом трости маленький грязный соломенный шарик, убрал его с дороги, проволочив по земле и оставив след из разбросанных травинок, что выглядело еще более неопрятно, чем лежавший на дороге мусор.
Наконец, гордо подняв голову, он вернулся к двери. Карандашные отметки на выкрашенной в белый цвет сосновой доске указывали, куда нужно было прикрепить чугунный дверной молоток. Он сам выбрал его, специально съездив для этого в литейную мастерскую. В таком деле мелочей быть не может, и никаких усилий тут не жалко.
Видимо считая, что человеку не подобает стучаться в дверь своего собственного дома, он взялся за ручку, обнаружил, что дверь не заперта, и вошел внутрь. Ему в ноздри ударил ощутимый — и в данном случае завораживающий — запах нового дома: свежеоструганных досок, добавленного в краску скипидара, оконной замазки и других, более трудно различимых компонентов.
В дальнем конце холла на верхний этаж поднималась кленовая лестница, прикрытая посередине полосой коричневой оберточной бумаги, чтобы защитить только что нанесенную полировку. Повернувшись, он вошел в гостиную, где на полу блестели лужицы золотого света, проникавшего через западное окно.
Он стоял там, и комната менялась у него на глазах. Цветастый ковер толстым слоем покрыл голые доски. Из-под каминной полки, пока еще ничем не заставленной, выглянули багровые языки пламени, в котором неспешно тлели дрова. На стене над камином замерцало призрачным светом круглое зеркало. Там, где теперь была пустота, возникли плюшевый диван, плюшевые кресла и круглый стол. Загорелась стоявшая на столе лампа на выпуклой круглой молочно-белой подставке, сначала едва заметно, а потом все ярче и ярче. И с ее помощью в одном из кресел появилась темноволосая головка, уютно откинувшаяся на прикрытую белым чехлом спинку. А на столе, под лампой, нечто вроде рабочей корзинки. Корзинки для шитья. Эта деталь была несколько более расплывчатой, чем другие.
Тут где-то наверху звякнуло ведро, и по комнате будто пронеслась опустошающая волна — ковер истончился, огонь погас, лампа потемнела, а вместе со светом исчезла и безликая темноволосая головка, и комната сделалась такой же унылой, как и прежде. Скатанные в рулоны обои, ведро на козлах, голый пол.
— Кто это там? — глухим эхом прозвучал в пустоте женский голос.
Он вышел в прихожую к подножию лестницы.
— А, это вы, мистер Лу. Кажись, к вашему приезду почти все готово.
Сверху на него глядело морщинистое лицо пожилой негритянки с обвязанной платком головой, склонившейся над перилами лестничной площадки.
— Куда девался тот парень, что здесь внизу работает? — раздраженно спросил он. — Ему уже пора бы заканчивать.
— Видимо, пошел за мастикой. Скоро явится.
— А как там наверху?
— Идут дела помаленьку.
Он вдруг сорвался с места и вприпрыжку взлетел вверх по лестнице.
— Меня в первую очередь интересует спальня, — объявил он, протискиваясь мимо нее.
— А то как же, ведь вы… жених, — хихикнула она.
Остановившись на пороге, он с упреком оглянулся на нее.
— Я имею в виду обои, — объяснил он в свое оправдание.
— Можете не рассказывать мне, мистер Лу. Я не вчера на свет родилась.
Подойдя к стене, он провел по ней пальцами, как будто цветы были настоящими, а не нарисованными.
— На стенах они смотрятся еще лучше, правда?
— Верно, в самый раз, — согласилась она.
— Самые подходящие из всего, что я смог найти. Пришлось за ними аж в Нью-Йорк посылать. Я выведал у нее, что ей больше всего нравится, не объясняя, зачем мне это нужно знать. — Порывшись в кармане, он вынул письмо и внимательно пробежал по нему глазами. Найдя наконец нужное место, прочел его, водя пальцем по строчкам: — «…мне нравятся спальни в розовых тонах, с маленькими голубыми цветочками вроде незабудок». — Он снова сложил письмо и, торжествующе вскинув голову, обвел глазами стены.
Тетушка Сара слушала его довольно рассеянно.
— Мне тут еще кучу работы нужно переделать. Вы уж меня простите, мистер Лу, но вы мне тут мешаться будете. Вот прежде всего постель нужно застелить. — Она снова хихикнула.
— Почему вы все время смеетесь? — возмутился он. — Не вздумайте только вести себя так же в ее присутствии.
— Боже упаси, я еще из ума не выжила, мистер Лу. На этот, счет можете не беспокоиться.
Он вышел из комнаты, но через минуту снова появился на пороге.
— Может, вы успеете повесить внизу занавески к ее приезду? А то иначе у окон очень голый вид.
— Вы ее, главное, привезите, а уж я приведу дом в порядок, — пообещала негритянка, расправляя на кровати простыню, словно огромный белый парус.